Ее подруга не просто несчастна, не просто боится. Она утопает в водовороте такого безысходного отчаяния, какое даже трудно себе вообразить.

— Селия, посмотри на меня. Здесь явно есть чего бояться. — Когда подруга попыталась высвободить руку, Иззи не отпустила ее. — Нет, я это так не оставлю. Ты должна рассказать мне, чтобы мы смогли положить этому конец.

Хрупкое самообладание Селии вдруг сломалось. Громкие судорожные всхлипы, словно прорвав плотину сдержанности, потекли из нее, когда она неподвижно стояла, все еще глядя в зеркало. Только теперь глаза ее были сцеплены с глазами Иззи, сцеплены так, словно это жизненная нить, соединяющая их, ее единственная надежда на спасение.

Мучительно переживая за свою дорогую страдающую подругу, Иззи крепко-крепко обняла Селию, прижимаясь к ее спине, словно пыталась не дать ей упасть под порывами ураганного ветра. Сжатые в кулаки руки Селии побелели, рот перекосился от горьких всхлипов. Две женщины стояли, накрепко соединенные взглядами, телами и болью, перед зеркалом, которое отражало в безжалостном контрасте роскошную комнату позади них.

После эмоциональной бури они сидели, тесно прижавшись, друг к другу и сцепив руки. Хотя Селию все еще била дрожь, голос ее звучал спокойно.

— Мне нелегко говорить об этих вещах, но я должна была сказать, чтобы не подвергать тебя опасности… Как-то ты у меня спросила, не хочу ли я заново придумать себе жизнь. О, как бы мне этого хотелось. Я стала такой, какой никогда не хотела быть. — Селия на мгновение отвела глаза. Затем снова повернулась к Иззй. — Ты никогда не спрашивала меня о той ночи. Об Эппи… я имею в виду, о Джулиане и обо мне. Я знаю, ты плохо обо мне думаешь, потому что я нарушила брачные обеты. Хотя на самом деле я никогда этого не делала. — Криво улыбнувшись, Селия продолжала: — Я доверяю тебе, Иззи, иначе никогда бы не рассказала тебе об этом. Это мой позор. Мне не следовало бы говорить о таких вещах с незамужней женщиной, но этот мрак порой угрожает поглотить меня. Я часто думаю, что если бы могла излить кому-то душу… Могу я признаться тебе, дорогая Иззи, хотя это может тебя шокировать?

Иззи кивнула.

Селия судорожно вздохнула и начала:

— Меня продали за титул и пятьдесят тысяч фунтов, когда мне было семнадцать. У меня не было дебюта, не было периода ухаживания. Просто короткая церемония, и мы отбыли в Шотландию на охотничий сезон. Его милость — заядлый охотник, видишь ли. Я ни разу не видела его до того дня, понятия не имела о плане, пока не оказалась перед викарием. — Она перешла почти на шепот. — Отец сказал мне, что я единственная надежда на спасение имения, что мои мать и сестра останутся бездомными без этого брака. Я была до смерти напугана, но, разумеется, согласилась. Я никогда не думала, что сама смогу выбрать себе мужа, хотя полагала, что это произойдет, когда я стану постарше, что у меня будет светский сезон. Мой муж увез меня в замок в Шотландии и там делал все возможное, чтобы получить от меня наследника. Почти пять лет, он держал меня взаперти и приходил ко мне каждую ночь. Ночь за ночью. — Ее била дрожь, руки сжались в кулаки. — Все это время я не видела никого, кроме слуг. Он никогда не возил меня в город, не позволял навещать своих родных. Эта продуваемая всеми ветрами груда камней стала моей темницей. Ко мне никто не мог прийти, слуги постоянно следили за мной… В конце концов, он решил обследовать меня. Как вещь, которая неисправно работает. Как лошадь, которая не приносит ожидаемого потомства. — Ее передернуло. — По приезде в Лондон меня осматривали доктора. Они тщательно исследовали мое тело, словно я преступница, скрывающая способность к деторождению от своего законного владельца. Под конец все врачи пришли к единому мнению. Один из нас бесплоден. Разумеется, все они предпочитали верить, что это я. Особенно мой муж.

Иззи с трудом сдерживала ярость. Она догадывалась, что это несчастливый брак, но подобного кошмара не могла себе представить.

— Он перестал приходить ко мне по ночам, сказав, что не желает понапрасну тратить свое семя. Я расслабилась, полагая, что он оставит меня в покое. В прошлом сезоне, когда он начал сопровождать меня на всевозможные светские рауты, я даже подумала, что он питает ко мне какое-то подобие нежных чувств, несмотря на мое бесплодие.

Какой же дурой я была. Очень скоро он начал устраивать у себя дома маленькие дружеские обеды с мужчинами, от которых ему было что-нибудь нужно, политиками или финансистами. Я выступала в роли хозяйки, разумеется. Там никогда не бывало женщин, и мужчины оказывали мне внимание. Затем, однажды вечером, ближе к концу сезона, он оставил меня наедине с одним из своих гостей — похотливым стариком с плохими зубами и холодными руками.

Селия судорожно сглотнула.

Иззи молча погладила ее пальцы.

— Мне удалось отбиться от него, и я побежала рассказать об этом лорду Боттомли. Мой муж… ударил меня… приказал вернуться вниз и «отрабатывать свое содержание». Он и раньше бил меня, я знала, что ему это доставляет удовольствие, но не могла поверить, что он требует от меня подобного. Разумеется, я отказалась. Он избил меня… сильно… и запер в моих комнатах на несколько недель, не давая ничего, кроме хлеба и воды, пока я не взмолилась, чтобы он меня выпустил. Он смеялся. Он заставил меня встать на колени. Он заставил меня умолять… — Голос Селии упал до шепота. Она зажала ладонью рот, чтобы не завыть. Стиснув руку Иззи так, что у нее едва не затрещали кости, Селия продолжила: — Я обещала ему содействие в его предприятиях, а он согласился отпускать меня одну в Лондон на каждый сезон. До тех пор пока я… не понадоблюсь ему, разумеется.

Селия оторвала взгляд от ковра и встретилась с глазами Иззи в первый раз с тех пор, как начала свой рассказ.

— Я знала, что это будет сезон, когда я стану его шлюхой. Мне просто хотелось вначале найти что-то для себя самой. Джулиан был таким добрым, таким красивым. Он поддразнивал меня и смешил. Я так давно не смеялась.

Я решила, что прежде чем стану средством достижения целей для своего мужа, украду немного воспоминаний, которые помогут пережить то, что меня ожидает, — Селия опустила глаза на руки Иззи, которые все еще крепко сжимали ее дрожащие руки. — Ты понимаешь? Понимаешь, почему я нарушила брачные обеты? Или я настолько сильно шокировала тебя, что ты не захочешь продолжать нашу дружбу?

Иззи была не просто шокирована, она была возмущена сверх всякой меры. Хотя кое-какие подробности были ей не совсем ясны, она знала достаточно, чтобы понять, что только чудовище могло потребовать такого от своей жены благородного происхождения.

— Единственное, что я нахожу шокирующим, — это презренное поведение этой твари по отношению к тебе! А ты не можешь его оставить? Неужели тебе некуда пойти?

Селия покачала головой.

— Он держит закладную на отцовское имение. Вздумай я бросить ему вызов, он выгонит мою мать и сестер на улицу. Он держит их благополучие над моей головой, как дамоклов меч.

— Я покажу ему меч! Где он? Здесь? — Иззи подскочила, охваченная яростью. — Мы вытащим тебя из этой извращенной пародии на брак, вот увидишь!