на вздорную дежурную и скорехонько убрались, но больничный корпус не мог обойтись без электричества. Им только оставалось развести руками: все по отдельности в порядке, а в целом система давала сбои. Наладить работу электросистемы так и не удалось. Обруганные напоследок Мариной, а затем Татьяной Валентиновной, электрики поспешили удалиться, пообещав доложить начальству, чтобы сюда прислали специалистов уровнем выше.

Володя в ожидании ужина, несколько раз щелкнув выключателем, наполнился нехорошими предчувствиями. Можно было свалить шалости электрической сети на коммунальную службу и полупьяных электриков, однако, ему стало казаться, что главная причина плохой работы то и дело гаснущих лампочек заключается именно в нем. В его палате ни один из электроприборов не работал. Он убедился в своем предположении, попросив у Марины виденый им у нее фонарик.

Поворчав по поводу беспутный больных (Володя пропустил ее слова мимо ушей), бестолковых студентов (он опять промолчал), дураков историков (девица явно напрашивалась на то, чтобы ей надрали как минимум уши, поэтому Володя продолжал молчать) она выдала фонарик. Он тут же щелкнул выключателем. Чуда не произошло. Фонарик, конечно же, не работал.

— Не может быть! — Возмутилась хозяйка. — С такими костылями только и браться за чужие вещи. Дай сюда!

Володя покорно отдал, терпеливо (ему должно воздаться за это на том свете) пропустив мимо ушей критику своих рук. Марина потерзала фонарик. Он, разумеется, не работал. Студент неслышно удалился в палату. Жизнь пугала неопределенным будущим. Орк передал ему нелюбовь к достижениям человеческой цивилизации. Интересно, а свеча в его предчувствии будет гореть? Или ему предстоит всю жизнь провести в потемках? И что еще в нем сидит?

— Горит! — Раздался радостный вопль. В дверях показалась медсестра. — Смотри, неуч.

— Куда изволите-с? — Подскочил Володя с кровати и почтительно замер напротив нее.

— Фонарик! — Гордо сказала она.

Наивная девчонка еще не знала о его возможностях.

— Что фонарик? — С такой же угодливой улыбкой поинтересовался Володя.

— Работает фонарик, — терпеливо сказала она. У нее не было сил злиться на студенческую бестолочь после успешного «ремонта».

— Я другого мнения по данному вопросу, — вежливо ответил Володя.

Марина рывком поднесла фонарик к глазам и щелкнула кнопкой.

— Проклятье!

— В моей палате попрошу не выражаться! — Потребовал Володя.

Она сердито посмотрела на наглого студента и предупредила:

— Поговори мне тут.

Развивать тему, однако, девушка не стала. В проеме дверей нарисовалась вахтерша и, с любопытством поглядев на выясняющую отношения парочку, сказала:

— Мариночка, тебя к телефону.

Марина, вильнув подолом халата, поспешила к телефону, а Володя вновь развалился на кровати. Чем еще грозит ему этот вечер?

Вечер грозил ему визитом представителей правоохранительных органов. Похоже, Безматерных, узнав о проблемах больничного корпуса, пришел к такому же, как студент, выводу. Незадолго до ужина он внезапно вошел в бокс Володи и, встав в проеме двери, внимательно осмотрел его с головы до ног. Взгляд был профессионально-пронизывающим и Володя поежился. Так общупал, даже обыскивать не надо, все известно.

— Рассказывайте, — предложил подполковник, садясь на единственный в палате стул. Голос был холодным и официальным.

— Что рассказывать? — Володя растерялся от такого тона. Заберет и посадит в кутузку. С мента станется. Больничная палат вдруг показалась уютной и благоустроенной.

Безматерных усмехнулся. Усмешка была мягкая и добрая. Лицо замначальника разгладилось, стало расслабленным и спокойным. Володя понял, что его просто брали на пушку. Эдакий экспресс тест-проверка.

— Все! — Он покосился на часы. — У меня найдется немного времени на выслушивание твоей истории. И чем искреннее ты будешь, — он многозначаще посмотрел на собеседника, — тем быстрее и легче решится твоя судьба.

Володя уселся на кровати, старательно взбил подушку, чтобы выглядела поприличнее. Он не стремился показать себя аккуратистом. Неспешные движения скрывали торопливые размышления. Призыв к искренности и обещанное помилование его не прельстили. Что же рассказать подполковнику, не засмеет ли он его догадки о гаснущем свете. А если поверит, не передаст в лабораторию? К этому явно и так шло. Мало ли что он обещал. Во имя спасения человечества и их города, можно пойти на обман. Потомки все простят. Сколько уж раз так в истории было.

— Ты не темни, — угадал его намерения Безматерных. — Вываливай все, а уж я сам решу, что важное, а о чем и забыть можно.

— Врачам передадите? — Попытался поторговаться Володя.

Подполковник на торг не пошел.

— Там видно будет, — неопределенно сказал он, — колись давай, я же насквозь тебя вижу. Знаешь, каких лбов я допрашивал? Ты в сравнении с ними сосунок. Так что не морочь мне голову, тебе же хуже будет.

— Меня не за что задерживать! — Ощетинился Володя, не желая поддаваться открытому давлению. Не бондик же он, чтобы с ним так обращаться.

— А я тебя и не собираюсь арестовывать, — успокоительно произнес Безматерных, — знал бы ты, сколько у меня возможностей не нарушая закона, ну почти не нарушая, — усмехнулся он, — прижать таких, как ты. Но ты не беспокойся, делать с тобой я ничего не собираюсь, ты же герой! Мне просто хотелось понять, чего ожидать от этих зверей, которых вы назвали орками. Представляешь, сколько человеческих жизней мы сбережем.

После такой жизнесберегающей речи Володе ничего не оставалось, как приступить к рассказу.

Он все же попытался опускать кое-что, но Безматерных легко обнаруживал пропуски в повествовании, и, в конце концов, Володя просто пересказал события бурного дня, в которых он принял участие. Свои догадки о посмертном даре орка он не высказал, однако Безматерных не страдал недостатком воображения. Он хмыкнул, еще раз оценивающе посмотрел на Володю, поднялся, щелкнул выключателем. Безрезультатно. Потом посмотрел на свои остановившиеся часы. Его действия были вполне логичными, но Володя сильно сомневался в случайности. Он знал Безматерных только второй день, однако уже убедился в его проницательности. Мент ощутил связь между появлением студента в больнице и шалостями техники.

Подполковник сел обратно на стул.

— Как с тобой быть,