Клуба, покуда хватит сил и способностей выдерживать бешеный ритм, с которым сопряжено выполнение моих многочисленных обязанностей.

Несколько слов в заключение. Предприятия такого рода невозможны без личной самоотверженности. И как бы велики ни были достоинства всех остальных, Римский клуб не был бы Римским клубом, если бы не прекрасная работа и безграничная преданность двух моих секретарей: Анны Марии Пиньокки и Элены Баттистони, которым за все это я приношу свою самую глубокую и искреннюю признательность.

Глава 5. Трудности роста

1. Предварительная работа Джея У. Форрестера

Профессор Форрестер (Форрестер Джей — профессор прикладной математики и кибернетики Массачусетского технологического института. Автор работ по исследованию экономических процессов с помощью математических моделей. — Прим. ред.) подключился к деятельности Римского клуба в июне 1970 года. Мы проводили тогда в Берне годичное заседание, и главной темой наших дискуссий было предложение Озбекхана, вызывавшее у нас — при всей своей заманчивости — множество сомнений. Тут Форрестер сказал, что смог бы в весьма короткий срок разработать и привести в действие модель, имитирующую мировые процессы и вполне соответствующую пожеланиям Клуба. Сначала мы намеревались затронуть слишком много вопросов, однако потом поняли, что невозможно завладеть вниманием публики, говоря сразу чересчур много.

Мы хотели как можно скорее развернуть мировые дебаты — в 1971 или 1972 году, а не тремя-четырьмя годами позже, — поэтому необходимо было сделать выбор.

Я хотел сфокусировать внимание Клуба на нескольких основных идеях, главная из которых сводилась к тому, что в человеческих системах все элементы взаимосвязаны и что в настоящее время наибольшее значение приобретают именно те, которые непосредственно зависят от человека. Если бы это положение прозвучало достаточно убедительно, оно логически повлекло бы за собой вопрос, какие именно стороны человеческого поведения ответственны за глобальный кризис и какие изменения здесь необходимы. В этой связи можно было бы подчеркнуть, что эти изменения вполне в пределах человеческих возможностей и человек должен стремиться найти возможности применить их.

Все это необходимо было сказать на простом, доступном языке, рассчитывая на широкое понимание. В тот момент Римский клуб предпочитал воздерживаться от более сложных вопросов, касающихся конечных целей и путей их достижения, способов усовершенствования старомодных институтов и установления гармонии между устаревшими системами ценностей и непрерывно изменяющейся действительностью. Его первый выход должен был быть более простым и земным, к тому же подкрепленным количественными аргументами, которые воспринимаются легче, чем рассуждения качественного характера. Расцветшая во всем мире промышленная цивилизация — в своем неокапиталистическом, социалистическом или промежуточных вариантах — вдохновляется в основном материальными стимулами. Люди самой культурой подготовлены к тому, чтобы разговаривать о них. Конечной же целью проекта было призвать людей умерить как раз эти притязания. Взвесив все «за» и «против», я пришел к заключению, что призыв к регулированию материального роста как необходимой составной части общечеловеческого развития является самым подходящим для первой вылазки Римского клуба.

Убедительный, по сути дела инженерный, подход Форрестера, а также его предыдущие работы давали нам определенные гарантии, что структура и логика задуманной им модели вполне отвечают нашим целям. Мы знали, что эта модель предполагает применение метода системной динамики, который он разрабатывал уже много лет. Заручившись на Бернском заседании нашим предварительным согласием, он немедленно перешел от слов к делу. В невероятно короткий, четырехнедельный срок Форрестер создал весьма примитивную, но достаточно всеобъемлющую математическую модель, которая могла грубо имитировать развитие мировой ситуации с помощью пяти основных взаимозависимых переменных: населения, капиталовложений, использования невозобновимых ресурсов, загрязнения среды и производства продовольствия.

Форрестер полагал, что системный анализ динамических тенденций этих переменных — для которых характерен стремительный, а часто и экспоненциальный рост, — а также их взаимодействия дадут возможность воссоздать и проследить поведение в различных условиях всей системы в целом. Для количественного определения значений этих пяти решающих факторов он использовал многие данные из книги «Перед бездной» и некоторых моих статей, посвященных мировым макропроблемам. Выбрав затем допустимые уровни взаимодействия, он исследовал перекрестное влияние этих процессов друг на друга. Аналитические основы построения модели, предназначенной для имитации мировых процессов, были рассмотрены в его предыдущих работах, посвященных изучению промышленных и урбанизированных систем, поэтому поистине качественный скачок заключался в том, чтобы перейти от подобных микросистем к глобальной макросистеме. Он дал этой новой методике название мировая динамика.

Решающее совещание состоялось в июле 1970 года и Кембридже (США), в Массачусетском технологическом институте. Рабочая программа была рассчитана на десять дней, и, прибыв в Кембридж, мы узнали, что математическая мировая модель уже прошла ряд пробных испытаний на машине. Эта модель, которую Форрестер назвал «МИР-1», состояла из более чем сорока нелинейных уравнений, описывающих взаимозависимость выбранных переменных; несколько пробных прогонов на машине позволили проверить согласованность модели и выявить некоторые ошибки и погрешности. Затем он переформулировал модель, превратив ее в «МИР-2», и принялся за проверку. Так родилось первое поколение компьютерных моделей, предназначенных для исследования долгосрочных тенденций мирового развития.

Здесь, пожалуй, было бы уместно внести некоторые уточнения. Перед моделями, даже и машинными, не следует испытывать страха, относиться к ним как к чему-то непривычному, противоестественному. Ведь все мы постоянно прибегаем к мысленным моделям как к средству упрощения действительности для того, чтобы удержать в памяти или произвести оценку людей и событий, или при общении друг с другом. Существуют также и формальные модели, например, Бедекеровские путеводители, рисунки и схемы, снабжающие туристов необходимой информацией о памятниках и достопримечательностях. План дома, планетарий, игрушечный автомобиль, фотография, карикатура и удостоверение личности — все это не что иное, как формальные модели: к «ним же относятся и машинные или математические модели — разница лишь в методике их построения. Действительность слишком сложна, чтобы наш разум мог охватить ее всю целиком; а модели были и остаются тем компромиссом, который дает возможность синтезировать реальность, одновременно расширяя возможности нашего разума, с тем чтобы он мог эту реальность вместить. Они могут быть хорошими и не очень хорошими в зависимости от того, насколько хорошо синтезируют действительность; но ни одна модель — ни мысленная, ни формальная — не может быть одинаково справедливой ко всем ее элементам. Впрочем, математические модели — хотя и они неизбежно отражают субъективное восприятие действительности теми, кто их создает, — все же имеют перед мысленными моделями то преимущество, что дают возможность уточнять сделанные предположения и допущения. А компьютер позволяет уже через несколько секунд знать, с какими последствиями сопряжены эти модификации. Так что только формальные модели могут обеспечить общий фундамент, необходимый для обсуждения очень сложных