Да на Сырникова, на кого же еще!

Вот, думал Бойцов, гадина же, отпетая гадина, хорошей девчонке жизнь испортил, врал все три года, использовал ее, а она…

Она простить его уже готова. И воскресни он из мертвых, точно простила бы. Это Бойцов по ее глазам уже за столом поминальным понял. И по мимолетной улыбке торжества тоже.

Она решила для себя, что ее Саша вынужден был ей врать, чтобы не сделать больно. Оберегал тем самым, видите ли, он ее! Жена про любовницу знала, а любовница про жену – нет. Это о чем говорит? Это говорит о том, что он ее щадил, стало быть, любил. И чего же его не простить?!

– Да, да, у меня такое впечатление, что ты влюбился, Димка, – подстегнула его задумчивость Соня настырным заявлением. – Причем безнадежно влюбился, безответно.

– Да ладно? – не поверил он ни ей, ни странному толчку своего сердца.

– Точно! Как же это я сразу-то… – К свирепым переливам в голосе сестры добавились мстительные нотки. – Это тебе за всех обманутых, Бойцов, твоя любовь безответная! Как искупление! Это ведь не Шурочка? Да?

– Не Шурочка, – вздохнул он. – Только нет никакой любви, Сонька. Интерес какой-то непонятный есть.

– Непонятный? – хмыкнула Сонька, задумавшись. – Непонятный… Она что у тебя, подозреваемой проходит по делу какому-нибудь, братец?

– Слушай, может, пойдешь ко мне работать, а? – взмолился он. – Все-то ты про всех знаешь!

– Про всех – нет. Про тебя – многое. Мы же с тобой одной крови: ты и я! – захохотала она весело, совсем забыв, как гневалась и ругалась матом на него несколько минут назад. – Она что, убийца, и ты теперь пытаешься ее спасти, да, Дим?! Ну, расскажи, Дим, ну, расскажи, а!!!

– Никого она не убивала, – с уверенностью ответил Бойцов, потеребив макушку. – Она просто…

– Просто что? Что, Дим???

– Она просто любит безумно того, кого убили!..

Почему, когда мы смотрим телевизионный репортаж про жестоких убийц, насильников, грабителей и хулиганов, видим их фотографии, слушаем их исповеди равнодушные и без раскаяния, мы ужасаемся, но никогда не соотносим с собой? Почему считаем себя заговоренными от того, что случается с другими? Почему не пытаемся как-то обезопасить себя хотя бы в малом? Ну, например, надо перестать бродить пустынными улицами поздними вечерами. Не открывать дверь, если в глазок ничего не видно.

Почему мы этого не делаем, наслушавшись страшных новостей? Почему считаем, что уж с нами-то этого точно не случится.

Почему?..

Все эти мысли огненными иглами пронзали ей мозг, когда она влетела в свою квартиру, заперлась на все замки, а потом просидела неизвестно сколько, скорчившись в углу возле двери.

Саша…

Саша ее предупреждал! Он зачитывал ей статьи из своей любимой газеты про мужчину, который нападал на женщин в их районе в темное время суток. А она не верила! Она скандалила с ним!

Так, стоп! Чего это она о нем как о Саше думает, интересно? Он не был никаким Сашей. Сашей он прикидывался, разгуливая по ее дому в вытянутых на коленках трико и читая газетенку посредственного содержания. А на самом деле…

Нет, а что меняется? Саша он или нет, но он предупреждал ее и просил соблюдать осторожность. И вечерами без особой нужды никуда не выходить из дома в одиночку.

Нужды у нее никакой не было в этой поздней вечерней вылазке. Или была? Почему она с плачем вырвалась из своего дома и побежала вниз по лестнице, едва не сбив собачницу со второго этажа? Потому что снова наткнулась на что-то из его вещей в шкафу и уловила его запах? Или потому, что ей вдруг позвонила его вдова и свистящим шепотом опять принялась ее оскорблять?

Так вещи нужно было давно собрать в коробку и деть куда-нибудь. Катька предупреждала, что будет тяжело каждый раз натыкаться на них, а она все откладывала и откладывала. Вот и результат.

Не стоило из-за этого покидать стены родного дома поздним вечером и мчаться по улице непонятно куда.

Вдова позвонила и начала оскорблять?

Так это она могла нарочно делать, чтобы выманить ее из дома. А Жанна, как дурочка, попалась на удочку. Выскочила, рыдая, и побежала. Куда?

Она бродила, пока не промерзла до такой степени, что еле удалось вдавить кнопки кодового замка. Вошла внутрь подъезда. Услышала, как щелкнул замок за ее спиной. И медленно побрела вверх по лестнице, рассеянно удивившись тому, что ни на одной лестничной площадке нет света.

Свет же был, когда она бежала вниз и перепугала своим диким ревом любительницу животных, возвратившуюся с собачьим выводком с прогулки. Точно был. А теперь не было. Почему?

Почему она не испугалась или хотя бы не задалась вопросом – почему в подъезде вдруг стало темно, такого не было уже года четыре, с тех пор как поставили металлическую дверь с кодовым замком?

Не перепугалась особо, когда носок ее зимнего сапога наткнулся на неведомую преграду, не видимую в кромешной тьме. Вздрогнула от неожиданности – и все, вся ее реакция. В следующее мгновение носок второго ее сапога тоже натыкается на что-то, и снова нет испуга. Просто попыталась чуть сдвинуться в сторону и обойти, что бы это ни было. Ну… коробку кто-то от телевизора или холодильника оставил на проходе, потому что внезапно погас свет и…

– Молчи! – приказал ей бесстрастный шепот, и тут же на рот ей легла грубая жесткая ладонь. – Поняла?

Жанна кивнула, запоздало сообразив, что препятствие на ее пути не было оставленной тарой из-под телевизора или холодильника. Никто тут ничего не оставлял, испугавшись темноты. Это было что-то другое. Что-то страшное, обдающее ее лицо прерывистым горячим дыханием. И это что-то, правильнее, этот кто-то приказал ей молчать.

Да она, если бы даже и не приказывали ей, заорать не смогла бы. Окостенела каждой клеткой тела и каждым нервом и, без конца кивая, молча двигалась туда, куда ее увлекало странное бесполое существо. Она ведь даже не смогла понять по шепоту, кто это был: мужчина или женщина. Просто подчинялась чужой воле, чужой силе и двигалась медленно, пока спиной не уперлась в стену.

Это киллер!!! Это точно он! Он узнал откуда-то, что она была у Бойцова и рассказала ему о странном парне у подъезда. В этом парне она узнала того, кто убил ее Сашу. Не по лицу, нет. По походке узнала и по манере сутулиться, пряча подбородок в воротник. Вот он теперь подкараулил ее в подъезде и…

Нет, глупость! Не мог киллер так рисковать и подставляться, появившись в ее подъезде. Пускай свет вырубился, не исключено, что этот мерзавец сам его и вырубил, но ведь он мог в любой момент загореться! Что тогда? Провал?

Или кто-нибудь с площадки верхнего этажа мог спускаться, подсвечивая себе фонариком. И не один мог идти, а целой группой! И вообще, киллеру ничего не стоило убить ее во время прогулки по пустым вечерним улицам.