Когда национальные валюты пришли на смену твердым деньгам, место образованных меценатов с тонким вкусом и низким временным предпочтением заняли государственные чиновники, чья политическая платформа подчас так же сомнительна, как и художественный вкус. Предсказуемым образом красоту и долговечность вытеснила «верность партийной линии», а также готовность угождать инстанциям, которые ведают финансированием музеев, галерей, театров и прочего. Фактически эти структуры получили от государства монопольное право решать, какие вкусы считать «правильными» и какие стандарты применять в сфере эстетического образования. Свободное состязание художников и покровителей искусств подменяется «генеральным планом» в исполнении никому не подотчетных бюрократов, естественно, с вполне предсказуемыми катастрофическими последствиями. В условиях свободного рынка побеждает тот, чей продукт выше всего ценит публика. Когда победителей начинают назначать свыше, арбитрами вкуса становятся государственные чиновники. В прежние времена успех в сфере искусства зависел от мнения тех, кому удавалось накопить значительное состояние благодаря мудрости, осмотрительности и низкому временному предпочтению. Теперь он зависит от мнения оппортунистов, которым хочется как можно быстрее сделать политическую карьеру. Даже поверхностного знакомства с этими людьми достаточно, чтобы понять, как мы пришли к чудовищному состоянию современной культуры.

Почти все правительства мира, имеющие доступ к волшебному печатному станку, тем или иным способом поддерживают деятелей искусства и культуры. Однако со временем на свет божий выходит все больше удивительных и почти невероятных историй о тайном государственном вмешательстве в сферу искусства в политических целях. Известно, что Советский Союз подпитывал искусство соцреализма и использовал его для пропаганды коммунистических идей. Но лишь недавно мы узнали, что в качестве ответной меры ЦРУ финансировало работу абстрактных экспрессионистов, таких как Марк Ротко и Джексон Поллок, которые должны были создать «образец свободного американского искусства»[74]. Только в эпоху нестабильных национальных валют возможна подобная эстетическая катастрофа: два экономических, военных и политических гиганта регулярно заказывают и оплачивают сомнительные шедевры, отражающие вкусы людей, очень далеких от искусства, зато близких к правительственным кормушкам в Вашингтоне и Москве.

Когда роль семейства Медичи взяли на себя наемные работники госаппарата, сфера искусства быстро заполнилась откровенным мусором, наспех произведенным бездарными лентяями. Их главная цель — одурачить ценителей, выдумав и приписав своим работам некий утонченный смысл, тогда как на самом деле они символизируют лишь непомерный аппетит «гения», который их создал. Марк Ротко работал над своими полотнами не более нескольких часов, однако наивные коллекционеры сегодня покупают их за миллионы долларов. Воистину современное искусство едва ли не самая прибыльная мошенническая схема века. В наши времена от художника не требуется ни таланта, ни терпения, ни серьезных усилий. Достаточно лишь сохранять серьезное лицо и высокомерный тон, когда объясняешь нуворишу, что клякса краски на холсте не просто клякса краски и что неспособность понять великий шедевр — это грех, который очень легко искупить с помощью круглой суммы денег.

Примечательно не только засилье мусора на рынке современного искусства, но и полное отсутствие шедевров, которые были бы сравнимы с великими произведениями прошлого. Трудно не заметить, что в наше время не строят и не расписывают новых Сикстинских капелл, да и живописных полотен уровня Леонардо, Рафаэля, Рембрандта, Караваджо или Вермеера мы не видели уже давно. Это тем более поразительно, что технологический и научный прогресс теперь позволил бы создать их с гораздо меньшими затратами времени и труда, чем в доиндустриальную эпоху.

Фрески Сикстинской капеллы внушают нам благоговейный трепет, и любые технические подробности их истории лишь добавляют уважения к таланту художника и титаническому труду, вложенному в роспись этих стен. Пока Марк Ротко не прославился в определенных кругах, даже самый претенциозный критик прошел бы мимо его картин и не стал бы подбирать, валяйся они на улице. Лишь после того, как элитарное сообщество «экспертов» взялось разглагольствовать о его творчестве, завсегдатаи галерей и нувориши стали притворяться, что видят здесь глубокий смысл, и тратить современные ненадежные деньги на его полотна.

В последние годы участились случаи, когда шутники оставляли в галереях искусства посторонние предметы, вокруг которых тут же собиралась восхищенная публика, приняв их за очередной экспонат. Как видим, само понятие художественного вкуса в нашу эпоху практически утратило смысл. Однако, пожалуй, лучше всего качество нынешних шедевров характеризует тот факт, что многие уборщики в музеях и галереях мира (демонстрируя похвальное трудолюбие и безукоризненный здравый смысл) уже не раз выбрасывали дорогие современные инсталляции в мусорные баки, где им самое место. Этой чести удостоились произведения многих знаковых художников современности, таких как Дэмьен Хёрст, Густав Мецгер, Трейси Эмин, Сара Голдшмидт и Элеонора Кьяра. Надо сказать, что некоторые уборщики лучше разбираются в искусстве, чем закомплексованные нувориши, готовые заплатить миллионы долларов за то, что разумный человек вынесет на свалку.

Можно, конечно, отмахнуться и сказать, что все это лишь издержки эпохи государственного финансирования, а смотреть надо глубже, на то, что действительно важно. Ведь никто не станет судить об огромной стране вроде Америки по поведению какого-нибудь вахтера, который дремлет на рабочем месте, а потом огрызается на ни в чем не повинных посетителей. Так что, может быть, и не стоит судить обо всей эпохе по работе правительственных чиновников, готовых назначить бесполезный кусок картона великим шедевром. Но даже в этом случае факт остается фактом: ни одно современное произведение не достойно встать рядом с творениями великих мастеров. В книге «От расцвета до упадка» (From Dawn to Decadence) американский историк культуры Жак Барзен приходит к неутешительному выводу: «Все, что нам дал ХХ век, — это лишь новые методы критики и анализа, основанные на пародийном переосмыслении прошлого». Работа Барзэна нашла горячий отклик среди читателей моего поколения, ведь в ней отражено немало горьких истин. Если найти в себе мужество отказаться от иллюзии вечного прогресса, неизбежно придется признать: наше поколение уступает прежним по части культуры и эстетики — точно так же, как подданные императора Диоклетиана, бездумно транжирившие свои дешевые деньги и упивавшиеся варварскими бойнями на арене Колизея, во многом уступали римлянами эпохи Юлия Цезаря, которые в поте лица добывали надежные ауреусы.

Основная функция денег как средства обмена позволяет участникам рынка заняться экономическим прогнозированием и учетом. Как только экономическое производство перерастает примитивные формы, становится крайне сложно принимать производственные, потребительские и торговые решения без наличия системы мер и координат, которая позволяет сравнивать стоимость различных товаров по отношению друг к другу. Деньги — не только средство обмена и накопления, но и единица измерения стоимости. Чтобы понять значимость этой функции для экономической системы, нужно по примеру многих грамотных исследователей, работающих в данном направлении экономики, обратиться к работам классиков австрийской школы.