к 1917 г. с основным капиталом 25 млн руб. занимал 13-е место в списке ведущих российских коммерческих банков. Павел возглавлял высший наблюдательный орган — совет, а Владимир руководил правлением. Прочные связи старший из братьев имел и с другими финансово-кредитными корпорациями, будучи членом совета Российского взаимного страхового союза (организации промышленников по страхованию их предприятий от огня) и Московского купеческого общества взаимного кредита, которым руководил сподвижник Рябушинского в деловой и общественной областях A. С. Вишняков.

Символом могущества клана Рябушинских стало построенное в начале 900-х годов по проекту Ф. О. Шехтеля здание банкирского дома, в котором размещались правления и промышленных предприятий, контролируемых семейством (из не отмеченных ранее следует назвать Товарищество Окуловской писчебумажной фабрики с капиталом 2,4 млн руб., перекупленное у прежних владельцев, и основанное в 1907 г. Товарищество типографии П. П. Рябушинского). Расположенный в самом сердце «московского. Сити» — на Биржевой площади (ныне пл. Куйбышева, 2) оффис Рябушинских, строительство которого обошлось в 1,5 млн руб., стал своеобразной визитной карточкой нового поколения московских предпринимателей.

Перед войной клан Рябушинских расширил сферу интересов, утвердившись в льняной промышленности, где была организована особая фирма — Российское льнопромышленное акционерное общество (РАЛО) — и приобретена у бывших хозяев одна из ведущих льнопрядильных фабрик — Гаврилов-Ямская мануфактура А. А. Локалова. В период мировой войны, помимо строительства автомобильного завода в Москве, Рябушинские организовали специальную холдинг-компанию (Средне-Российское акционерное общество), прибрали к рукам крупную лесоторговую фирму (Товарищество беломорских лесопильных заводов «Н. Русанов и сын»), намечали разведку месторождений нефти на Русском Севере в районе Ухты и др.{309}Хотя сам Павел Рябушинский в то время почти полностью отдался общественно-политической деятельности, предоставив действовать младшим братьям, все начинания семейства в области бизнеса проходили с его ведома и «под общим контролем. Он, как правило, брал на себя функцию ходатая в петербургских «коридорах власти» по финансово-промышленным проектам.

Благодаря унаследованному от отца капиталу и собственным занятиям делами Павел Рябушинский стал обладателем крупного личного состояния. Сохранился уникальный в своем роде документ, имеющий название «Отчет и баланс П. П. Рябушинского на 1 января 1916 г.»{310}. Он представляет собой скрупулезный подсчет доходов и расходов московского миллионера. Тот владел имуществом на общую сумму 4296,6 тыс. руб., в том числе акциями Московского банка, стоившими по биржевому курсу 1905 тыс. руб., семейной текстильной фирмы — 1066 тыс., типографии — 481 тыс., домом на Пречистенском бульваре, оцененным в 200 тыс. руб. (ныне — Гоголевский бульвар, 6) и др.

Годовой доход, подсчитанный с точностью до копейки, за 1915 г. составил 326 913 руб. 35 коп. (для сравнения — жалованье самых высокопоставленных царских сановников не превышало обычно 25–30 тыс. руб.). Основным его источником являлся дивиденд от акций, неплохим подспорьем служило директорское жалованье, в земельном банке, равное 26 тыс. руб., и в семейной текстильной фирме — 28,5 тыс. Сухие цифры израсходованных в течение 1915 г. сумм рисуют исчерпывающую картину интересов бизнесмена и политика. Из общего расхода в размере 183 633 руб. 61 коп., т. е. неистраченные деньги переводились на увеличение состояния, на собственную персону миллионер издержал 59,9 тыс. руб., на содержание семьи выделил 23,3 тыс., в том числе жене, Е. Г. Рябушинской, 8,4 тыс. «за дачу» и «на расходы», 14,9 тыс. — детям Елизавете и Павлу (карманные, плата за квартиры, гувернанткам, приобретение обстановки и др.).

О бюджете семьи П. П. Рябушинского дополнительные любопытные сведения содержит книга ежедневных записей расходов жены{311}. В течение 1905–1912 гг. она аккуратно вносила в книгу все домашние расходы вплоть до копеек «извозчику», «прислуге на чай» и т. п. В то же время встречаются и такие записи: «Моя поездка в Швейцарию и Париж» (без расшифровки) в несколько тысяч рублей или «по счету за платья» в 3–4 тыс. руб. За этими записями отчетливо проступает психологический портрет русской денежной аристократии начала XX в., у которой вошедшая в плоть и кровь привычка «беречь копейку» мирно уживалась с непомерными по обычным представлениям тратами на удовлетворение собственных прихотей.

Вернемся к отчету главы семейства. На свои средства П. П. Рябушинский издавал в то время газету «Утро России», требовавшую постоянных дотаций. В течение 1915 г. он внес на покрытие дефицита издания 34 тыс. руб. и еще 50 тыс. списал в счет долга редакции типографии. Последнюю статью расходов составили пожертвования различным организациям, в которых Рябушинский был заинтересован: Московскому Военно-промышленному комитету — 5 тыс. руб., лазарету братьев Рябушииских — 3 тыс., старообрядческому журналу «Слово Церкви» — 10 тыс. руб.

Документ рисует образ Павла Рябушииского как преуспевающего дельца, представителя социальной верхушки российского общества. Однако это лишь одна сторона медали. Бизнес, хотя и очень крупный, не был всепоглощающей страстью миллионера. Общероссийскую известность старший из братьев Рябушииских приобрел в качестве одного из наиболее последовательных выразителей интересов своего класса, представителя новой генерации российских предпринимателей.

При третьем поколении русских «хозяев», писал Владимир Рябушинский, на смену патриархальному единению работодателя и работника приходит социальная конфронтация: «Расхождение верхов и низов, гибельное для самого существования собственности в России, завершилось разрывом при внуке основателя рода». Тот испытывает раздвоенность души: старый идеал «благочестивого богача» кажется ему наивным; быть богачом сухим, жестким, как учит Запад, — душа не принимает. Дилемма «кающихся купцов» и «циников» начала преодолеваться в начале XX в., когда стали выступать и «заставили себя выслушивать люди, почерпнувшие в идеалах дедов веру в идею «хозяина», по удержать лавину они не смогли, и старый русский купец хозяйственно погиб в революции, как погиб в ней старый русский барин»{312}.

В приведенном небольшом отрывке содержится, на наш взгляд, довольно точная схема духовной эволюции той немногочисленной, но политически активной группы российских предпринимателей, известной как «молодые» московские капиталисты. Обстоятельное исследование В. Я. Лаверычева о ее борьбе с революцией{313} избавляет нас от необходимости давать развернутую характеристику кружку московских промышленников, одним из признанных лидеров которого был П. IL Рябушинский. Отметим лишь, что жизненным кредо данной группы являлся так называемый «буржуазизм» — идеология, имеющая в основе убеждение, что наступивший XX в. должен стать в истории России веком буржуазии. В отличие от отцов их не удовлетворяла социальная роль «верноподданных» купцов, а в основе действий лежало стремление, чтобы российское «третье сословие» заняло в обществе подобающее ему место. Отсюда их конфронтация с царизмом, слишком медленно эволюционировавшим по буржуазному пути, с одной стороны, и народными массами, которые, как выяснилось, не желали удовольствоваться положением «кормящихся вокруг хозяина», — с другой. Отсюда либеральная оппозиция к самодержавию и тактика социального патернализма по отношению к рабочим, которых «молодые» буржуазисты убеждали, что Россия еще должна пройти через путь развития частной инициативы. Группа текстильных фабрикантов, работавших на массовый рынок и слабо связанных с системой казенных заказов (в отличие от большинства крупной петербургской буржуазии), в начале 900-х годов стала наиболее активным в политическом отношении отрядом