И пока Алексей Петрович неторопливо ехал по Ленинскому проспекту в центр, а затем петлял, чтобы выехать на свой старый Арбат, звонок начальника МУРа настиг его.

– Нехорошие у тебя знакомые, Алексей, – бархатисто смеялся Грязнов. – Вот послушай… Он у тебя еще и умелец! Начал с подделки документов, сто девяносто шестая по старому кодексу. Дали год. Вернулся и загремел по хулиганке уже по новому, двести тринадцатая, – вторая, групповуха. Получил пятерик, отсидел четыре и вышел по амнистии. По последним данным, активно напрашивается на двести двадцать восьмую, пункт второй, – это xpанение и сбыт наркоты. Известен ребятам из ОНОНа, но, видно, успел пройти на шконках хорошую школу. Ходят вокруг, а взять не на чем… Да, квартиру запиши, тридцать седьмая. Проживает с матерью и отцом. Родители совсем старые, пьют, скандалят. Короче, очень неблагополучная квартира. Соседи стонут, но нет закона, чтоб всех сразу под белы ручки. А на фиг он тебе, если не секрет?

– Слышал, посредничает по интересующему нас вопросу.

– А-а, ну желаю удачи…

– Про Галаха-то хоть что-нибудь скажешь?

– Извини, забыл. Есть такой, только суд уже состоялся и он отправился в Мордовию. На той неделе. Твой информатор мог и не знать, имей в виду. Галахов Дмитрий Михайлович, сорок лет от роду, вторая ходка. Тянули на двести восьмую – как участника вооруженного бандформирования, а переквалифицировали на двести двадцать вторую – хранение и сбыт оружия, впаяли шесть лет. Как выглядит? Лысый, шрам над левой бровью, шепелявит, рост под сто восемьдесят. Кулак – пуд. Устраивает тебя такой дружок?

– Лучше не бывает, – засмеялся Кротов. – Ну до скорого.

Он подумал, что сейчас ехать в район метро «Красносельская» уже поздновато. Лучше бы навестить Гришу с утра и передать ему шепелявый привет от Галаха. Но с утра этот наркоман и уголовник может оказаться не в себе, а с «больным» человеком разговор чаще всего бессмысленный. «Ломающийся» наркоша бывает более подозрительным, чем требуется. И менее контактным.

Значит? Как говаривал артист Тихонов, изображая не по годам мудрого Штирлица? Значит, сейчас.

И Кротов, вместо дома, отправился на Садовое кольцо, до Комсомольской – и дальше, к Сокольникам.

Получив необходимую первоначальную информацию от Семена Семеновича Моисеева, Денис немедленно все упреки старика переадресовал дядьке, который бурчал что-то виновато-неразборчивое в трубку и сетовал на недостаток свободного времени, будто у него хоть когда-то случался его избыток, и клятвенно обещал навестить Семена.

– Время, будь оно… – без конца оправдывался Грязнов-старший.

– Ну да, – неумолимо напирал «жестокий» племянник, вдоволь наглядевшийся на печальное одиночество «деда», – как с дядь Сашей по «Узбекистанам» шляться, так оно у вас вдруг находится! Вот взяли б да навестили лучше!

– Насчет Сани не надо! – оживился Грязнов. – У нас с ним исключительно ради дела. Не путай, племяш!

Но так или иначе, а дело «оружейников» он приказал найти в архиве и срочно доставить к нему в кабинет. Денис мог подъехать в любую минуту и ознакомиться с ним.

Ну знакомиться особой охоты он не имел, его интересовали адреса участников, и главным образом Виктора Ильича Бессонова, которого так и не забыл Моисеев.

Вячеслав Иванович тоже не отличался слабой памятью, а после такой подсказки сразу заметил, что проживал тот умелец не то между Отдыхом и Кратовом, не то между Кратовом и Сорок вторым километром. Но в любом случае Кратово там фигурировало. От этого для начала и можно было танцевать как от печки. А уточнить можно будет чуть позже. Это если у Дениса уже смола горит в заднице, не терпится ему отыскать умельца.

Денис не обиделся и заметил, что смола сейчас вспыхнет у его сотрудников, которых он сразу по возвращении в «Глорию» отрядил на Казанский вокзал. Но сыщики решили ехать двумя машинами: Голованов с Филей Агеевым, а Володя Демидов с Самохой, Колей Самохиным. Так легче будет прочесать поселковые базары от Малаховки до Раменского. Уж если имеется где-то умелец по паяльно-лудильной части, то кому ж, как не местным жителям, особенно его женской половине, и знать-то об этом.

И вот теперь новая информация от Грязнова-старшего заметно сузила поиски.

Однако ни доверительные беседы с работницами поселковых Советов, ни заинтересованный треп на маленьких пристанционных базарчиках и среди теток, торгующих у магазинов зеленым продуктом с собственных огородов, ничего не дали. Кто-то что-то вроде помнил, а чтоб по делу – нет. Может, и было, но давно. Время-то вон как бежит! Где углядеть…

Когда по телефону пришло уточнение адреса искомого Бессонова, выяснилось, что таковой действительно проживал в Отдыхе на Лесной улице. Но дом давно продал и переехал, а куда – кто ж знает!

И снова – от печки. То есть от малаховского рынка, где, возможно, могли еще остаться старожилы, помнившие времена, когда в летние месяцы приезжие из Молдавии вовсю торговали совершенно роскошным вином, наливая его в пивные кружки – по двадцать копеек за штуку. Вот ведь жизнь была! И так по всей дороге – от Люберец до Раменского. И чем такая жизнь не устраивала?…

Много чего наслушались сыщики, подбивавшие собеседников на воспоминания. И вот среди пивного трепа неожиданно мелькнуло имя дяди Вити, был тут такой умелец. Любую рухлядь до ума доводил, за что и был особо чтим совсем еще и нестарыми хозяйками. Был, был, да, видать, на ремесле и погорел. С бандой, что ли, связались ребятки. Всех тогда и замели. Срока дали. Ну какие из них пропали, сгинули без следа, а некоторые, говорят, отсидели свое и вернулись. Про дядю Витю вообще-то неизвестно, но он вроде не кратовский, нет, он поближе, быковский, наверно.

Но и в быковском поссовете, как называли это учреждение местные жители еще по старинке, ничего о дяде Вите не было известно. Посоветовали обратиться к соседям, в Ильинскую. И слава тебе господи, что не пренебрегли советом, послушались.

А проживал гражданин Бессонов, в прошлом судимый, как объяснили в местном отделении милиции, на улице Апаринской. Это ежели идти по правой стороне, потому что по левой она – Опаринская. Улица пограничная между двумя поселками, а власти никак не могут вот уже три десятка лет договориться, кому по всей своей стороне менять вывески, так и живут, снося постоянные насмешки жителей-соседей.

Мощный джип и девяносто девятая «Лада», зарулившие в узкий переулок возле дома Бессонова, ни у кого особого любопытства не вызвали. Было понятно, что подобные машины здесь не редкость.

Дядю Витю Голованов, изображавший крутого братана, прибывшего в сопровождении своих «шестерок», нашел в мастерской.

Окинув холодным и безучастным взглядом интерьер со всеми железками и прибамбасами, Голованов никаких переговоров с мастером вести не стал, поручив это дело шустрому на язык Филе. В самом деле, не бригадиру же заниматься такими пустяками. Дядя Витя «не понимал», почему приехали именно к нему. Он ни с каким оружием, кроме сковородок, отродясь дел не имел. Но и Филя Агеев, даром что маленький, отличался необыкновенной настырностью. И когда понял, что уговорами не взять, назвал несколько имен уголовных авторитетов, которых наверняка не мог не знать Бессонов, и сослался, что они, собственно, здесь по их наводке.