– У меня нет времени.

О господи.

– У меня тоже. – Я не сказала «урод», но подумала так. – Послушай, я не понимаю. Я сказала тебе, что умом понимаю, что ты не уронишь меня нарочно, но в душе я не верю тебе. Неделю назад я бы не поверила, что ты будешь надеяться на то, что я стану слепо доверять тебе. Я не знаю, как решить эту проблему.

Иван прищурился:

– Ты у меня – не первая новая партнерша, и это всего лишь на год, поэтому давай что-нибудь придумаем. Хочешь, я дам слово?

– Заметь, ты не сказал, что не надеялся бы на то, что я стану слепо доверять тебе.

– Я не надеялся бы.

– Я, черт побери, знала это.

– То было раньше, теперь все иначе, Фрикаделька. Ты хочешь, чтобы я дал тебе слово, что не стану намеренно причинять тебе боль?

Я чуть было не рассмеялась.

– Твое слово? Ты помнишь все другие слова, которые ты говорил мне на протяжении многих лет?

Он сжал челюсти, отчего его идеально вылепленное лицо стало напряженным.

– Вот об этом я и думала.

– Что ты хочешь от меня? Ли спросит, что я сделал для того, чтобы уладить дело, а я хочу сказать ей, что сделал все, что надо. Скажи мне.

Сказать ему?

Я скользнула глазами в сторону, прежде чем перевела на него взгляд.

– Скажи мне что-нибудь непристойное.

Он даже не колебался.

– Нет.

Я бы улыбнулась, если бы это был кто-то другой, а не он.

– Фу. У кого теперь проблемы с доверием, болван? – Я тряхнула головой. – Не беспокойся об этом. Я справлюсь. Все будет отлично. Мне это нужно больше, чем тебе. Я разберусь, и все будет превосходно.

Все должно было быть превосходно.

– Отлично.

Посмотрев вниз, я закончила завязывать шнурки и встала на ноги. Боже, сегодня вечером мне действительно понадобится лед. Может быть, даже целая ванна со льдом. Черт. Не в первый раз.

Когда я, отведя плечи назад, поняла, что они напряжены больше, чем я предполагала, я посмотрела на Ивана, который в какой-то момент переместился и был занят тем, что засовывал стопу в то, что было похоже на домашние тапочки.

Что-то в этом роде. Мне хотелось домой.

Сделав шаг к двери, я остановилась в нерешительности. Мы теперь были партнерами. На целый год. Я могла бы быть выше этого. Поэтому я, посмотрев через плечо, бросила:

– До завтра.

Я даже не обратилась к нему по имени в конце. Много чести.

Я подождала, возможно, всего пару секунд, пока не поняла, что он не собирается отвечать – придурок, – и направилась к двери, говоря себе, что неважно, что он ничего не сказал. Какого хрена я еще ждала от него? Что он будет по-настоящему дружелюбен? Я знала, что такое дружелюбие и что такое недружелюбие.

Он уже все сказал. Один год. Это все, на что мы могли рассчитывать вместе.

И ему ужасно хотелось поговорить со мной о том, что было не так, чтобы мы смогли исправить это.

По меньшей мере я могла вполне доверять ему, зная, что могу рассчитывать на то, что он примет самое выгодное в коммерческом плане решение.

Верила ли я ему? Нет, черт возьми. Во всяком случае, недостаточно. Но в то, что это было для него важно, да.

Оттянув ослабший от тренировки пояс на легинсах, я, ссутулившись, втянула живот, чтобы посмотреть, так ли он на самом деле пострадал, как мне казалось – а он пострадал, – и решила, что могу заглянуть в круглосуточно работающий магазинчик и купить там пару мешков льда. Ледяные ванны – это почти пытка, мало, что еще я ненавидела больше, чем их, но… Еще больше мне не хотелось испытывать боль. Мне просто нужно было вспомнить о том, что я – взрослая женщина, и потерпеть.

Но пока при одной мысли об этом у меня заныли кости.

По спине побежали мурашки, отчего я почувствовала себя мямлей, когда, шагая как можно быстрее, шла по холлу. Чем быстрее я окажусь дома, тем лучше. Я могла бы еще выкроить время на то, чтобы посмотреть ночной фильм с мамой и Беном.

На самом деле никто этим утром не таращил на нас глаза, следя за тем, как мы катаемся вместе, но я решила, что это только потому, что по утрам все слишком сосредоточены на себе и ни на кого не обращают внимания. Болтать будут другие, те, кто тренировался во второй половине дня.

И если бы я уже не рассказала маме об этой ситуации, она определенно так или иначе обо всем узнала бы.

Я не собиралась заранее сообщать об этом своим братьям и сестрам, главным образом потому, что получала удовольствие от того, когда все они выходили из себя и впадали в истерику. Мне было смешно. И я была счастлива оттого, что они беспокоятся обо мне.

Продолжая на ходу вращать плечами, я свернула в другой коридор и остановилась. Потому что в конце коридора у дверей я увидела слишком хорошо знакомую мне фигуру и еще одну, но знакомую не столь хорошо. Это была Галина и девушка, которая пришла мне на замену. Судя по ее жестам, Галина была рассержена. За долгие годы я так часто выводила ее из себя, что отлично знала, в чем это выражается.

А так как девушка терла щеки, я поняла, что она плачет.

Меня она никогда не доводила до слез, но я видела, как она доводила других, не таких понятливых, как я.

Идя по коридору и жалея, что не взяла с собой сумку, тогда я смогла бы найти наушники и, надев их, притвориться, что не слышу их, я увидела и услышала, как Галина приглушенным голосом говорит девочке то, что долетало до меня только частично, обрывками, окрашенными ее русским акцентом. Что-то насчет ожиданий, целей и желания победить.

Вероятно, я дошла до середины коридора, когда обе они обернулись и посмотрели на меня.

– Ежик, – энергичным кивком приветствовала меня мой бывший тренер.

– Галина, – произнесла я в ответ, окидывая взглядом другую девушку и кивая ей, вероятно, точно так же, как старшая из нас. – Латаша.

– Привет, – поздоровалась со мной другая девушка, которая, казалось, затаила дыхание, подняв голову. Может быть, поэтому я увидела ее глаза и поняла, что она расстроена тем, что ее за что-то ругают.

Она не могла знать, что мне есть до этого дело, и я не собиралась говорить ей об этом.

– Поздравляю с новым партнером, – сказала Галина. – Я рада за тебя. Это был только вопрос времени, я всегда это знала.

И от этого я чуть не споткнулась.

Она рада, и она всегда знала? Что она всегда знала?

– В паре твой тройной лутц будет выглядеть изумительно, – продолжала она, а я только смотрела на нее, так, будто совсем не знаю ее.

Откуда, черт возьми, взялись все эти комплименты и почему?