– Саша, ты действительно обиделась?

– Я не хочу говорить о своих чувствах! Обиделась или обрадовалась, разочаровалась или, наоборот, очаровалась! В конце концов, это касается только меня! Я не люблю, когда мне делают больно или заставляют замирать в ожидании! Мне это не нравится! Если ты играешь, я – нет. И не буду.

В трубке повисло молчание. Мне мучительно захотелось отключиться. Зачем он позвонил? Мне стало почти хорошо в этой голубой ванне с розовой пеной, я почти успокоилась, почти уговорила себя, что мне это не нужно. Еще немного, и я разревусь.

– Саша, мне нечего тебе возразить. У меня завтра в двенадцать часов поезд. Я уезжаю на два месяца. Работать. Вернусь в начале августа. Я хотел провести этот вечер с тобой. Ты, ты… я не знаю, как тебе это сказать…

– Как есть.

– Не могу. Пока не могу.

– Ты ведь хочешь приехать?

– Я стою внизу. У меня в багажнике курица гриль, шампанское и всяческая ерунда. И завтра я уезжаю. Пошло, правда?

– Еще как! А будет еще пошлее, если ты увезешь это все к себе домой.

– Да уж.

– Поднимайся.

– Саша…

– В конце концов, у нас есть время до завтра. У меня есть…

Хорошо, что я не завела себе домашнее животное! Тогда от курицы и прочей снеди, оставленной в прихожей, мало бы что осталось. Мы вспомнили о пакете с едой только в три утра. Всю ночь мы любили друг друга и говорили всякие глупые нежности, а утром расстались. Может быть, до августа, а может… Кто знает, что будет в августе…

И зачем мне это было надо? Но уже поздно, и теплые губы, нежные руки и мягкие волосы Аристарха теперь навсегда во мне. И я не знаю, повторится ли это. Он обещает писать. Но не спросил имейл, обещал звонить, но у него самого трубка работать не будет. Так что ничего не изменилось. Почти ничего. Только я заболела им еще сильнее.

Утро вторника ничем не отличалось от других утр этой хмурой недели. Нынешнее лето, как это часто бывает в том месте, где я родилась, не радовало хорошей погодой. Еще не моросило, но опять плотная пелена обложила небо. Странное место, странная погода без теней. Странная девушка Саша. Все-то у нее есть, а ей грустно. От нее в семь утра вышел любимый человек, и он уедет сегодня в неведомые дали. Девушка уже не находит себе места от тоски и желания и проклинает себя за то, что произошло этой ночью, это, как заноза, будет еще долго саднить. Банальный сюжет для женского романа. В детстве я придумала себе одну игру; когда мне было плохо или тоскливо или я попадала в глупое положение, я сочиняла историю про другую Сашу, у которой все хорошо. Свой маленький женско-детский роман, где я была умна, красива, удачлива, прозорлива и остроумна. И все меня обожали. Раньше мне это помогало. Я сама рассказывала себе сказки. Со временем я несколько растратила детскую веру в чудо, но сейчас никакого другого способа спрятаться от гложущей тоски по Аристарху я придумать не смогла. И сейчас я рисовала себе картинки из жизни этой другой Саши, которая встречает Аристарха во дворе. Он передумал ехать, и вот они вместе полетели в далекую Грецию, где бирюзовое море, и на берегу этого моря, где-то на окраине Афин, Саша рассказывает ему о Пелопоннесской войне, а он слушает, слушает… Саша с Аристархом все еще ходили по узким улочкам греческих городов, а Саша без Аристарха автоматически собиралась на работу, красилась, чистила туфли, закрывала дверь на два замка, как учила бабушка, и привычно бежала на перекресток ловить маршрутку.

Реальность предстала передо мной в виде двери салона. Взглянув на часы, я поняла, что пришла на полтора часа раньше! Замечталась! Ну что ж, будет повод, наконец, заняться компьютером, тем более что неделю назад я скачала новую программу для систематизации клиентской базы. Вот если уж случилось у меня такое «рабочее» настроение, займусь, пока клиенты не набежали.

Но, открыв дверь, с удивлением обнаружила, что в салоне кто-то есть. На вешалке висел пиджачок Мнеева и женский плащик пронзительно розового цвета.

Приглушенно звучала музыка, сопровождаемая каким-то стуком. Нет, это был не стук, а скорее звук ударного инструмента. Точно! Это бубен! Ага! Вот оно! Утренний сеанс! Лечение от отсутствия оргазма! Ну и денек сегодня! Я прокралась к Витиному кабинету, прислушалась. Подслушивать ужасно нехорошо, но меня бы разорвало на месте, если бы я этого не сделала! За дверью звучали заунывные эзотерические мотивы, «неземные» голоса сливались с мелодией, исполняемой на электрооргане, потом вступали волынки, потом опять раздались удары в бубен и послышались страстные женские стоны. Да, Лилька не соврала. На цыпочках я прокралась в приемную и, стараясь вести себя как можно тише, включила компьютер. За соседней стеной стонали и завывали на разные голоса. Удары в бубен здорово разнообразили картину. Минут через сорок музыка стала тише. Хлопнула дверь, и по коридору прошлепали босые ноги, явно в ванную комнату. Потом обратно. Судя по легкости шагов, женские. Снова «шлеп, шлеп» – тут уже походка потяжелее. Витя. Я надела наушники, сунула в плеер диск Чезарии Эворы, да, да, именно Чезарии, а не Сезарии, как принято, поскольку имя певицы звучит именно так, как говорила моя приятельница с испанского отделения: «Никогда не верь русским!» – и включила музыку. Изобразила увлеченность работой, на тот случай, если Витя заглянет в приемную. И правильно сделала, потому что Инеев нарисовался на пороге буквально минут через пять. Слава богу, одетый!

– Саша! Что ты тут делаешь так рано? – изумился колдун.

Я притворилась оглохшей от музыки.

– Что, Витя? Что ты сказал? – проорала я, вынув один наушник.

– Что ты делаешь так рано, спрашиваю.

– Мне надо компьютер почистить. Я не знала, что ты здесь. Потом музыку услышала, подумала – работаешь. Не стала мешать, тем более что у меня самой только час до приема спокойно повозиться с базой. А ты чего так рано?

– У меня утренняя медитация. Лечебный настрой.

– А я не знала, у меня не записано. – Я старательно изобразила изумление.

– Давняя клиентка. Я забыл сказать Петровне, кстати, не пиши в журнал, она со мной сама расплатится. Я с Петровной разберусь.

«Уже расплатилась», – съязвила я про себя, но продолжила игру:

– Отлично! Ладно, Вить, извини, не отвлекай меня, а то я что-нибудь пропущу или напутаю. Я программу новую принесла, сама в ней толком не разобралась. Потом поболтаем, ладно?

– Ладно, я тоже еще не закончил. Меня пациентка ждет. Кстати, Саш, может, опять сходим куда?

– Давай, если будет настроение.

– Будет, будет…

Витька многозначительно улыбнулся и убежал «долечивать» даму. Ну-ну, «лечебный настрой»! Я всегда думала, зачем ему в кабинете такой большой диван. Кажется, я получила ответ на этот вопрос. Если подходить к проблеме творчески, для лечения аноргазмии целитель должен использовать самые нестандартные варианты. На полу, на подоконнике или на столе, а может быть, перекинув даму через ручку кресла. Я представила все это в динамике и пластике, и мне стало смешно. Потом грустно. Что смеяться-то? Остается только завидовать неведомой Витиной «пациентке». Я с Инеевым оргазма не испытаю, не только под бубен, даже под оркестр ударных инструментов. А вот тот, с кем мне не надо бубнов и медитативной музыки, сейчас садится в поезд и… «Миленький ты мой, возьми меня с собой, там, в стране далекой…» и так далее. Противно запищал мобильник.