Зайцев, не торопясь, отрезал себе ломоть буженины, понюхал хлеб, опустил на пол пустую бутылку, повздыхал, глядя в немытое окно, и наконец посмотрел бомжаре в глаза.

– Ребеночка украли.

– Мальчика, девочку?

– Девочку.

– Сколько девочке?

– Два года. Почти.

– Значит, жива, – сказал бомжара.

– С чего ты взял?! – вскинулся капитан.

– А что с двухлеткой делать-то? Никакую порочную страсть не ублажить… Хлопоты одни. Разве что для выкупа.

– Именно! – Зайцев назидательно поднял указательный палец. – Вот ту ты, Ваня, попал в десятку.

– Много хотят денег?

– Сто тысяч. Долларов.

– Хорошие деньги, – проговорил бомжара. – Я бы не отказался.

– И что бы купил?

– А ничего дельного за них не купишь. Плохонькая однокомнатная квартира стоит дороже. Хотя нет… Есть одна вещь, которую я купил бы, не задумываясь… Путевку в кругосветное путешествие.

– И чем бы занимался в этом путешествии? – усмехнулся Зайцев.

– А ничем. Смотрел бы по сторонам. Конечно, иногда пропускал бы по глоточку-второму. Без этого ни одно настоящее путешествие не обходится.

– Договорились, – Зайцев поднялся из-за стола с некоторой поспешностью. – Сейчас мы пойдем в одно место, и там ты сможешь смотреть по сторонам сколько угодно. И глоточек-второй ты уже пропустил. Собирайся. Маму проведаем. У которой девочку украли.

– А мама красивая?

– Ваня! – вскричал капитан, остановившись в движении. – Ты еще и об этом думаешь?!

– Об этом, капитан, я завсегда думаю. Но дело в другом… Почему-то именно у красивых мам крадут девочек. Не замечал? А у дурнушек только кошельки пропадают. Да и те почему-то пустыми оказываются.

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожился Зайцев.

– Жизнь, – рассудительно произнес бомжара и вскинул правую руку вверх и чуть в сторону – точь-в-точь, как это делали древнегреческие боги в моменты судьбоносных решений.

Элеонора Юрьевна Маласаева действительно оказалась женщиной красивой, с тонкими вскинутыми бровями и большими, горестными глазами. Правда, губы у нее были несколько тонковаты и постоянно как бы сосредоточенно сжаты, но это можно было объяснить несчастьем, которое так неожиданно свалилось на ее кудрявую голову.

Зайцева и бомжару Ваню она усадила в комнате за круглый стол, накрытый белой вязаной скатертью, сама села напротив и, сложив руки на столе, вопросительно уставилась на капитана.

– Есть что-нибудь новенькое? – спросила она и нервно закурила, щелкнув зажигалкой.

Зайцев, несколько смутившись под ее печально-пронзительным взглядом, пояснил, что, к сожалению, порадовать ничем пока не может. И попросил вкратце еще раз повторить рассказ о случившемся – для эксперта по похищению малолетних детей, – он кивнул в сторону бомжары, который, сложив руки на коленях, сидел молча, невозмутимо и как бы даже величественно.

– О, боже! – простонала женщина, воздев руки вверх. – Сколько же можно! Опять об одном и том же!

При этих словах бомжара чуть склонил голову к плечу, сочувствуя горю несчастной матери. С этого момента он смотрел на женщину не отрываясь.

– Я оставила Натали у подъезда на минуту, не больше!

– Натали – это дочь Элеоноры Юрьевны, – негромко пояснил Зайцев, наклонившись к бомжаре.

– Мне, дуре, показалось, что я оставила включенным утюг, – продолжала женщина. – Не ожидая лифта, рванула по лестнице вверх…

– На какой этаж? – успел вставить Ваня.

– Что? Ах, да… Третий. Третий этаж.

– С утюгом все было в порядке?

– Да. С утюгом все было в порядке. Стоял там, где ему было положено, холодный, как… Как холодильник. Но когда я снова спустилась вниз, Натали у крыльца не было. Я по всем подъездам, я на улицу, я по двору…

– А коляска?

– Что коляска?

– Тоже пропала?

– Нет, – ответила женщина с некоторой заминкой. – Коляску не тронули… Так у подъезда и стояла… Пустая…

– Вы и раньше оставляли дочь без присмотра?

– Случалось… Двор у нас тихий, на скамейках у подъездов всегда кто-то сидит… Старушки, старички, молодежь с пивом… А на этот раз, как нарочно – ни души! Представляете – ни души! Как сквозь землю! – Женщина с силой раздавила окурок в блюдце, которое служило ей пепельницей. И тут же опять закурила.

– Через двор машины проезжают?

– А знаете – да! – воскликнула женщина, будто даже с облегчением – наконец нашлось какое-то объяснение происшедшему. – Кто-то на такси приезжает, кто-то уезжает, у многих в доме свои машины… Когда пробки на улице, некоторые шустряки пытаются через наш двор проскочить…

– Ну конечно…

– Что конечно? – нервно уточнила Маласаева.

– Не в каждую машину коляску запихнешь… Да и хлопотно… Да и время… Следы опять же, да, капитан?

– Полностью с тобой согласен, – поспешно согласился Зайцев, совершенно сбитый с толку невнятным бормотанием Вани.

– Я подышу, – сказал бомжара и, поднявшись, направился к балконной двери. Откинув шпингалеты, он вышел на балкон и прикрыл за собой дверь.

– Чего это он? – удивилась женщина.

– Покурить вышел, – пояснил Зайцев, сам озадаченный странным поведением бомжары.

– Курил бы здесь! Я же курю!

– Стесняется. И потом, знаете, есть такое заболевание… Непоседливость. Психиатры знают, у них даже какие-то таблетки имеются… Циклодол называется. Ничего, пусть подышит.

– Пусть! – Элеонора Юрьевна передернула плечами. – Если это ему помогает!

А бомжара тем временем обнаружил на балконе какую-то табуретку, присел на нее, втиснувшись в свободный угол, закурил, осмотрелся. Обычный балкон, который постепенно, с годами превращался в мусорный ящик. Сюда сваливали ненужные уже вещи, которые тем не менее выбросить было жалко, или же попросту руки не доходили. Дырявая кастрюля, надколотая ваза, сломанный термос… Над головой у бомжары оказалась протянутая веревка и на ней сохли развешанные детские одежки, неожиданно оказавшиеся ненужными. Бомжара поднялся, вздохнул сочувственно, понимая чужое горе, провел рукой по маечкам-трусикам и вернулся в комнату.

– А когда у вас случилось это несчастье? – спросил Ваня, усевшись на свое место.

– Сегодня третий день, – ответил Зайцев. – Ты вот отлучился, а Элеонора Юрьевна не успела сказать главного… Звонки идут… Похитители грозят вернуть ребенка по частям…

– По частям – это как? – не понял Ваня.

– Сначала одну ножку, потом другую… Потом сжалятся и головку подбросят в мусорный ящик… Теперь понятно? – Женщина не мигая уставилась на Ваню.