отыграл за «Самсунг» в основе около десяти игр, поначалу даже забивал. А потом, как и в «Динамо», «сдулся» и до конца сезона так и просидел на лавке. На следующий сезон опытные тренеры корейского клуба предполагали отнестись к Лаки более требовательно и подтянуть его ослабленные физические кондиции. К сожалению, к началу весны, когда все игроки «Самсунга» летали по полю как ласточки, Лаки окончательно «сдулся», что заставило руководство клуба направить его в лучшую корейскую клинику для тщательного анализа здоровья игрока. Смутные опасения подтвердились. Анализы были не просто неутешительными для чувствительных корейцев, а практически не давали никаких оптимистических прогнозов. Врачи заявили, что речь может идти о «чуме XX века». Руководство, как клуба, так и всей корпорации «Самсунг» оказалось не просто в смущении, но и всерьез испугалось за свою репутацию. Так что корейцы решили срочно избавиться от игрока, предложив ему зарплату за полгода вперед, бесплатный трансфер и посоветовав Лаки срочно поехать на родину в Нигерию отдохнуть, а, заодно и подлечиться. Но Изибор обратился к президенту клуба с просьбой оформить ему документы до Москвы, якобы у него в нашем городе осталась масса друзей и подружка-москвичка. Корейцы срочно позвонили нам с конфиденциальной просьбой срочно проинформировать президента «Динамо» о случившемся, при этом особо подчеркнув, что ни к нам, ни к российскому клуб претензий не имеют. Сначала я не понял, почему корейцы так беспокоятся о динамовском реноме (раз уж не намерены выставлять финансовые претензии), а потом вспомнил один стишок из книги Аркадия Арканова, которую он мне подарил с памятной надписью:

«За Динамо я болела,

По секрету доложу:

Всё болела и болела…

Чем болела — не скажу».

С тех пор прошло два года, и как-то в «Спорт-Экспрессе» я прочел интервью с нигерийским нападающим «Локомотива» Джеймсом Обиорой. В нем Джеймс сообщал, что поддерживает дружеские отношения со своим земляком Изибором, который лечится в какой-то клинике и не оставляет надеж вернуться в большой спорт…

Незадолго до начала подготовки сборной России к чемпионату мира в Корее и Японии «Совинтерспорт» организовал для московского «Локомотива» тренировочные товарищеские игры в Тунисе, чтобы наши футболисты имели возможность познакомиться поближе с одним из своих соперников по отборочной группе. Мы с Юрием Павловичем Семиным любили прогуляться в послеобеденный перерыв между тренировками по прекрасному песчаному берегу курортного города Сус. Говорили о превратностях спортивной судьбы футболистов, вспомнили о Лаки Изиборе. Юрий Палыч дал мне «добро» на беседу «за жизнь» с Джеймсом Обиорой. Джеймс оказался в общении человеком склада, прямо противоположного Лаки. Человек замкнутый, малословный, скупой на улыбку и, что для меня оказалось неожиданным, сверхнабожный христианин. Каждую фразу он непременно заканчивал поминанием Бога. Раньше я полагал, что только арабы нарочито козыряют избитой фразой «Иншалла» («да будет на то воля Аллаха»).

Однажды, когда Семин попросил меня позвонить Обиоре в Нигерию и узнать, когда точно Джеймс намерен вернуться из отпуска, чтобы не опоздать в Италию на январский сбор команды. Я набрал номер и услышал голос матери Джеймса. Она сказала, что его нет дома — он на прогулке. Но, узнав, что я звоню из Москвы, попросила меня подождать пару минут и стала, судя по громкому крику, громко звать сына через окно. Запыхавшийся Джеймс взял трубку. Он заверил меня, что «коуч» (знающий не понаслышке о проблемах с дисциплиной у африканцев) не должен волноваться, что Джеймс обязательно прилетит вовремя в Милан, а в конце помянул Бога. Тогда я думал, что это случайность, но ошибся.

Обиора был искренне и всецело верующим человеком. Живя в Москве, он вел размеренный образ жизни, воздерживаясь как от спиртного, так и от случайных знакомств со слабым полом. Семину откровенно нравился этот, пусть и не «фактурный», но очень быстрый и техничный форвард. Правда, нравился до тех пор, пока Джеймс не стал симулировать различные травмы, которые врач «Локомотива» Ярдошвили ну никак не мог обнаружить или подтвердить. Как-то, доведенный смутными сомнениями до отчаяния, Семин пригласил моего помощника по «Совинтерспорту» Александра Калягина помочь в качестве переводчика доверительной беседы с футболистом, дабы тот перестал откровенно «дурить». Джеймс дал стотысячное обещание «исправиться», и поначалу всё опять наладилось. Но прошло какое-то время, и Обиора вновь стал подводить тренерский состав своей команды. Между тем, годовой оклад Обиоры в «Локомотиве» превышал четверть миллиона долларов, и руководство команды искренне надеялось, что футболист честно отработает вложенные деньги. Но, чем ближе был срок окончания контрактных обязательств Джеймса, тем чаще он пропускал тренировки, ссылаясь то на боли в суставах, то на ушибы, то на растяжения. По отработанной в России методике руководство московского клуба стало задерживать зарплату футболиста. Вот тут-то Обиора и проявил всю свою скрытую «любовь» к клубу: он собрал весь свой багаж и самовольно уехал лечиться сперва в Европу, а затем к себе на родину (заодно пригрозив «Локомотиву», что подаст апелляцию в ФИФА с целью заполучить свободный трансфер). Похоже, что в конечном итоге своего Джеймс все-таки добился. Хотя мы в «Совинтерспорте» изыскали возможность найти для Обиоры хороший контракт в Азии, на зарплату в полмиллиона долларов в год (о чем и мечтал нападающий) и хороший трансфер (для покрытия всех затрат «Локомотива»). Но Джеймс, проявив первоначальный интерес, очень быстро отказался, ничем не мотивировав свой отказ. Джеймс сам нашел вариант во втором испанском дивизионе, подписав личный контракт с «Кадисом» и лишив «Локомотив» заслуженной прибыли.

Случай с Обиорой, пожалуй, далеко не единственный в истории «Совинтерспорта», когда чернокожие футболисты «показывали» прославленным московским клубам свои белоснежные зубы. Примечателен в этом смысле эпизод с продажей в корейский «Хёндэ» нападающего «Спартака» Маркао. «Совинтерспорт» направил его на смотрины прямиком из Бразилии (где игрок в очередной раз отдыхал от московских будней) через Нью-Йорк в Сеул. Футболист подтвердил свое желании играть в Корее, но при одном обязательном условии: его пребывание в Стране утренней свежести не должно превышать трёх тренировочных дней. «Спартак» и мы согласились, корейцы тоже приняли такие жесткие условия спартаковского гренадера. Один день у Маркао ушел на отдых после утомительного перелета. На второй день игрок очень прилично выглядел в двухсторонке. На третий день тренировок не было, и все были заняты согласованием контракта (личный на 250 тысяч в год плюс трансфер на 850 тысяч). Руководство клуба объявило футболисту и нам, что на следующий день состоится торжественное подписание контракта, но перед подписанием состоится тренировка. На нее должен был приехать лично глава концерна «Хёндэ», в присутствии журналистов пожать руку