– Говори, я переведу.

«Бой» потер свою небритую физиономию и прошлепал своими негритянскими губами, сказав несколько слов.

– Короче, он говорит, что стоял чуть в сторонке справа у перил павильона, неподалеку от крайнего стола, за которым готовила маленькая кудрявая девица, – перевела Ксения слова Амана.

– Кто его там видел? – задал я традиционный вопрос.

Последовало очередное недоуменное переглядывание между собой присутствующих, так и окончившееся ничем – все молчали.

– Так что, никто не видел? – не выдержав, повторил я, хотелось добавить: «Говорите, считаю до трех!», но я промолчал – нечего хулиганить.

Поскольку все сидели, как говорится, «ни гу-гу», я уж хотел было объявить имя убийцы Любани, тем более что я собственными глазами видел, как Аман включал свет, а следовательно, логично было бы предположить, что именно он и выключал его, тем более «бой» знаком с местной системой энергоснабжения и ему как-то сподручней всего управляться со всевозможными рубильниками, находящимися в щите, как вдруг заговорила Наталья:

– Игорь, я, кажется, припоминаю, что Аман действительно стоял рядом со мной. – Поджав свои тонкие губы, она бросила на араба быстрый взгляд, словно для того, чтобы освежить в голове его образ. – Да-да, точно, он стоял чуть в стороне ото всех, метрах в двух от меня. Еще веселился, когда одна из конкурсанток никак не могла разрезать ананас, и Аман уронил связку ключей, которую крутил в руке.

Я уж набрал в грудь побольше воздуху, для того чтобы начать гневно обличать преступника, но пришлось выдохнуть.

«Черт, сорвалось! – подумал, я не скрывая разочарования. – А как было бы здорово, если бы преступником оказался Аман. Я бы сдал его к чертям собачьим Юсуфу Шараф-Эль-Дину, или туристическому полицейскому Абдумалику Фаттаху Мансуру, или обоим сразу, и пусть они сами тут разбираются со своим соотечественником, а нас, россиян, оставят в покое».

Но все же, не теряя надежды, спросил:

– А он никуда не отходил от того места, где стоял?

– Да вроде нет, – не очень-то уверенно проговорила Наталья.

Я мысленно развел руками: «Ну, что делать, нужно следовать общеизвестному принципу – если есть какие-то сомнения в виновности обвиняемого, необходимо трактовать их в его пользу. Или выражаясь языком юристов, соблюдать презумпцию невиновности – человек не виновен до тех пор, пока не доказано обратное».

И тем не менее круг подозреваемых сужался, остались всего двое, и я обратил взор к одному из них – Наталье.

– Ваше слово, мадам!

У Натальи уже давным-давно был готов ответ на этот вопрос.

– Я находилась напротив второго стола справа. Сидела на стуле.

Я открыл было рот, чтобы спросить, кто ее видел, как женщина опередила меня:

– Рядом со мной стоял мой сын Андрей. Он может подтвердить это… Правда, Андрюша?! – Она повернулась к сидевшему на кровати рядом с ней парню, особенно тщательно произнося слова, чтобы он по губам смог прочитать то, что она говорила.

– Д‑д‑а‑а! – с трудом выдавил парень. – Ма-ама-а пра-авду-у ска-азала-а.

«Кто бы сомневался, – ухмыльнулся я про себя. – Ты подтвердишь алиби мамаши, мамаша подтвердит – твое! Круговая порука, а в данном случае еще и «семейная». Возможно, в официальном расследовании полицейские и не приняли бы во внимание свидетельства родственников, а вот в «частном» приходится учитывать».

Как я и предполагал, в ходе нашего дальнейшего разговора Наталья подтвердила, что Андрей никуда не отлучался от того места, где стоял, и, разумеется, свет не выключал, а ее сынок знаками, мимикой и несколькими словами сказал то же самое о своей мамаше.

Больше никто из присутствующих не обратил внимания на то, где стояли и что делали Наталья и Андрей во время кулинарного конкурса, хотя были уверены, что они оба присутствовали на нем.

– Итак, уважаемые российские туристы! – я снова поднялся с кровати и стал в позу вождя мирового пролетариата, обращающегося с броневика к рабочим и крестьянам. – Сейчас каждый из вас в той или иной степени подтвердил, что вы все в интересующее нас время находились среди зрителей кулинарного конкурса и никто из вас не отлучался для того, чтобы выключить свет. Но, несмотря на это, кто-то из вас все же совершил убийство, а значит, один из вас покрывает преступника, говоря, что не видел, как он ходил к электрощиту. С какой целью он это делает, мне пока неясно, но в ближайшее время это выяснится, так как дело идет к развязке.

– Мы это обещание уже слышали, – чему-то усмехаясь, промолвила толстушка Марина. – А преступник до сих пор не пойман и продолжает совершать убийства.

– Если бы вы вели себя честно и не врали мне, то он уже давно сидел бы за решеткой, – сказал я запальчиво. Замечание Марины задело меня за живое, и я зло выпалил: – А я точно знаю, что главный виновник преступления сидел позавчера в одиннадцать часов вечера за живой изгородью напротив номера Валентина. Именно он подслушал происходивший между Погребновым и его ночным гостем разговор о сделке, относительно Кинжала Пророка, задумал преступление и совершил его, втянув Любаню, раз уж Марина утверждает, что сама Люба рохля и никак не способна быть в команде лидером, а потом, когда я вышел на девушку, избавился от нее, обрубив тянущуюся к нему ниточку.

При этих словах Марина вздрогнула как от удара хлыста и посмотрела на меня взглядом прозревшего человека.

– Ты что-то хочешь сказать?! – быстро спросил я толстушку.

Она секунду поколебалась, а потом ответила:

– Нет-нет, ничего. Все в порядке. – Она вдруг поднялась из кресла. – Если у тебя, Игорь, больше нет к нам вопросов, то можно нам идти?

Я пожал плечами:

– Как хотите.

Все присутствующие в номере люди поднялись и потянулись к выходу.

Беседа с соотечественниками и представителем Египта – Аманом разозлила меня до чертиков. Ведь ясно же, кто-то покрывает преступника. Вот только кто и зачем? Впрочем, жена может покрывать мужа или мать сына, и наоборот. Но, возможно, для сокрытия фактов, свидетельствующих против преступника, у кого-то есть иные, чем родственные, связи, причины. Эх, знать бы какие! От всех этих мыслей у меня вспухла голова, мне требовалось отвлечься, и я решил отправиться в фойе, где имелся Wi-Fi, чтобы написать весточку на родину.

По правде говоря, писать особо было некому. Как я уже упоминал, я одинокий. Мама моя умерла, оставив в наследство двухкомнатную квартиру на окраине Москвы. С женой я разошелся несколько лет назад, она забрала нашего сына и уехала в другой город. Сейчас пацану уже двенадцать лет. Я так и не женился, хотя периодически и довольно часто у меня возникают романы с женщинами, молодыми и не очень, умными и не совсем, красивыми и… ну, нельзя сказать, что совсем уж дурнушками.