Слушая песню, Савелий представил, как однажды он позвонит Виталику и скажет: «Я вычислил Душителя, давай лови его скорее! Get over it!» Виталик сначала пробурчит что-нибудь недоверчиво-ироничное из своего репертуара, затем поверит и поймает Душителя…

Мечтать не вредно, вредно не мечтать, потому что если фантазию не тренировать, то она постепенно атрофируется.

Виталик позвонил в половине четвертого. Дня, не ночи. Савелий, засидевшийся после приема над бумажками (близилась сдача отчета за первый квартал, и документацию следовало привести в порядок), как раз собирался уходить домой, уже халат снял, но переобуться еще не успел.

— Привет! — откликнулся он довольным голосом хорошо поработавшего человека.

— Привет, привет! — глухо откликнулся брат. — Скажи мне, как умный — глупому, маньякам инстинкт самосохранения присущ или им, когда приспичит, все хером по деревне?

— Что-что? — переспросил Савелий, не знакомый с подобным эвфемизмом.

— А то, что у нас еще один труп, — без выражения, так, словно речь шла о чем-то обыденном, известил брат.

— Ох! — только и смог сказать Савелий.

— И на этот раз убита старший лейтенант полиции, оперуполномоченный ОВД «Марьина Роща». Форма у нее висела в прихожей, Душитель не мог ее не заметить, но это его не остановило.

— А почему должно было?

— Ну, ты тупой! — вяло удивился Виталий. — Хотя бы потому, что она могла быть вооружена. А еще потому, что мы особенно не любим, когда гибнет кто-то из наших. Он что, совсем спятил?

— Уже давно, — ответил Савелий. — А ты сейчас там? На месте?

— Да. Покурить вышел. Картина, я тебе скажу, не из приятных. Он на этот раз особенно отличился, смотреть страшно… Слушай, а весна на него так действовать не может? Чтобы крышу совсем снесло…

— Да, — подтвердил Савелий. — Весна — время обострений. Скажи, нельзя ли мне побывать на месте? Я как раз работать закончил…

— Нет, конечно, тут тебе не цирк.

— Вдруг я что-то замечу…

— Может, ты еще и с соседями поговоришь? — с издевкой поинтересовался брат. — И не настаивай. Как ты вообще это себе представляешь? Здрасьте, можно я посмотрю?

— Как скажешь. — Савелий разочарованно вздохнул. — Слушай, может, ты вечером после работы ко мне заедешь? Посидим, поговорим. У меня «Гиннесс» есть и креветки…

Ни пива, ни креветок дома не было, но разве трудно по пути зайти в супермаркет? Вряд ли Виталик упустит возможность спокойно расслабиться после трудов праведных.

— Ну, это будет не вечером, а ближе к полуночи…

— Нормально, — перебил Савелий. — Мне завтра во вторую смену. Приезжай, не стесняйся.

«Не стесняйся», — было сказано просто так, к слову. Стеснительность и деликатность не входили в число Виталькиных достоинств (или пороков?).

— Везуха тебе! — позавидовал брат. — Первая смена, вторая смена. Сейчас домой приедешь и будешь на порносайтах весь вечер висеть! Ладно — жди, приеду.

Савелий пропустил гадкое мимо ушей. Людям свойственно мерить окружающих на свой собственный аршин. Главное, что Виталик приедет и расскажет в подробностях о случившемся. Надо же, очередной жертвой стала старший лейтенант полиции!

По дороге домой, еще до захода в магазин, Савелий подумал о том, что неплохо бы было узнать — работает ли сегодня аптекарь Виктор или у него выходной. Сделать это можно было двумя способами — сгонять прямо сейчас в Останкино и увидеть, кто там сидит за прилавком, или же на днях, завтра-послезавтра, навести справки.

Узнавать сложно. Спрашивать в лоб: «А кто вчера работал — вы или не вы?» — нельзя, наводит на подозрения. Узнавать окольными путями, при помощи наводящих вопросов, не вариант. Самое простое — поехать и посмотреть, кто сегодня работает. У них же график два через два, так, во всяком случае, сказал металлоремонтник Юрий.

Решено — надо делать. Савелий ускорил шаг и уже через пять минут спускался в метро. Главное, не столкнуться в Останкино с Виталиком, а то он еще решит, что Савелий приехал тихой сапой, чтобы… Да нет, ведь Савелий у него даже адреса не спросил. Но все равно, лучше не встречаться, неизбежно возникнут вопросы, на которые придется давать ответы. Виталик — прирожденный опер, вцепится намертво, пока всю информацию не вытянет, не успокоится. А потом будет очередной цирк-шапито с насмешками над Савелием. Плавали, знаем.

Судьба оказалась благосклонной — Виталика Савелий в Останкино не встретил. Аптекаря Виктора тоже не увидел, вместо него сегодня скучала за прилавком невысокая полная женщина в сиреневой вязаной шали, накинутой поверх халата. Именно скучала: сидела, подперев щеку рукой, и смотрела на вход.

— Здравствуйте, вы здесь случайно кошелька не находили? — выдал заготовку Савелий. — Теща где-то посеяла, но где точно, не помнит. К вам заходила, расплачивалась, был кошелек, домой пришла — нет. А там денег десять с половиной тысяч и социальная карта.

Это должно было помочь выяснить, с утра ли работала Сиреневая Шаль или только пришла. Информацию надо собирать как можно полнее.

— Не видела. — Лицо женщины приобрело сочувственное выражение. — И никто не находил. Хотя могли втихаря подобрать…

— Скорее всего, так оно и вышло. — Вздох сожаления вышел таким, каким надо — не трагично-траурным, невелика, в сущности, потеря, хоть и не мала, конечно, а умеренно-раздосадованным. — Ладно, чего уж, пойдет завтра в собес за новой картой… А вы здесь с самого утра сидите или после перерыва пришли?

Вполне уместный вопрос для человека, ищущего потерянный кошелек. Вдруг с утра работал другой сотрудник, который кошелек и нашел? Очень естественно, никакого наигрыша.

— С утра, — улыбнулась женщина, — с девяти часов. А перерыва у нас нет. Не было кошелька, я врать не стану…

— Да я же не говорю… — смутился Савелий. — Просто спросил. Извините за беспокойство…

И ушел, радуясь своей изобретательности и растущему мастерству. Если так и дальше пойдет, то очень скоро уже можно будет подумать об актерской карьере. Съемки, спектакли, поклонницы, богемная жизнь, ранний цирроз… «Нет, я уж лучше в психиатрах останусь», — скромно решил Савелий, как будто кто-то за руку тянул его в артисты. Так, мысли невпопад…

На сегодняшний день у Виктора-аптекаря нет алиби. Или, если быть точным, он сегодня не работал, к месту привязан не был, что наводит на определенные размышления.

Однако, возможно, он уходит ненадолго из аптеки для того, чтобы изнасиловать, убить и вернуться? Здесь же все рядом, до любого места убийства рукой подать? Рядом, да не очень: на ту же Калибровскую минут пятнадцать идти. Даже если и три-пять минут, как на Кондратюка или на Аргуновскую, все равно получается долго: надо переодеться, запереть аптеку и выйти на улицу — минуты две, не меньше, значит, туда и обратно — четыре. Дойти или доехать. Пусть в среднем будет десять минут туда и десять обратно. Душитель не станет бежать сломя голову, привлекая внимание к своей персоне. Итого — двадцать четыре минуты уйдут на сборы и дорогу. Пусть будет двадцать пять, для круглого счета.