улыбается. — То, что я слышал, хм... Интересно, существует ли она вообще?

Я смотрю на этого ублюдка и думаю, не выпотрошить ли его на месте.

— Ужин готов, — говорит Максим, вполне возможно, спасая жизнь придурку. — Давайте есть, пока мясо не остыло.

Ольга бросается вперед, ставит большие тарелки на середину стола, а Валентина бегает вокруг, наполняя напитки. Рядом с бутылкой вина лежит нож для стейка. Я беру его и перекладываю поближе к своей тарелке. Максим оправдывается и выходит из-за стола, но я не обращаю внимания куда он направляется, мой взгляд сосредоточен на Тануш. У меня такое чувство, что мы все-таки снова будем менять ковры.

Спустя двадцать минут таблетки подействовали, и я возвращаюсь прихожу в норму. Голова все еще немного болит, горло саднит, но это намного лучше, чем сегодня днем.

— Я чувствую себя лучше. Ты должна спуститься вниз, — говорю я Варе, которая не отходила от меня с момента болезни.

— Роман сказал, чтобы я оставалась здесь, пока он не вернется, дитя. Я должна каждые двадцать минут сообщать ему новости, иначе он поднимется.

— Я в порядке. У тебя сегодня куча работы.

— Если я спущусь вниз и Роман увидит меня, он разозлится. Он развлекает двух очень опасных людей, и он не может позволить себе отвлекаться.

У Вари звонит телефон. Она тянется к нему, смотрит на экран и напрягается.

— Это Максим, — говорит она и отвечает на звонок. — Что случилось?

Она слушает мгновение и качает головой.

— Абсолютно ничего. У нее весь день был жар. . . Хорошо. — Она протягивает мне телефон. — Максим хочет с тобой поговорить.

Я смотрю на Варю, растерянно, и беру трубку. — Да?

— Ты можешь спуститься? — спрашивает он.

— На ужин?

— Ненадолго. Пожалуйста.

— Хорошо. Но мне нужно принять душ и переодеться.

— Сколько времени тебе нужно?

— Минут тридцать минут. А что?

— Я не могу отвлечь его так долго. Ты сможешь уложиться в пятнадцать?

— Что происходит, Максим?

На другом конце линии повисло молчание, а затем...

— Я думаю, Роман собирается убить Тануш, а нам это сейчас совсем не нужно. Мне нужно, чтобы он сосредоточился на чем-то другом. — Он обрывает звонок.

Я смотрю на телефон, бросаю его на колени Варе и бегу прямо в ванную.

— Видел бы ты ее, Леонид! — Тануш держит руки перед собой. — У нее были такие здоровенные бёдра. С этого момента я начну лично оценивать всех шлюх. Нельзя предлагать клиентам непроверенный товар, верно? — Он ударяет себя по ноге и гогочет как сумасшедший над своей дурной шуткой, в то время как его жена ерзает на стуле, ее лицо краснеет с каждой секундой.

Переведя дыхание, Тануш продолжает:

— Может быть, именно поэтому Роман отверг руку моей дочери? Наверное, мне следовало предложить ему сначала попробовать товар. — Он снова смеется и поворачивается ко мне. Запыхавшись, он смотрит на меня слезящимися глазами.

Я перестал считать его напитки после пятого, но мне не нужно знать, сколько он выпил, чтобы понять, что он пьян.

— Твоей дочери семнадцать лет, — говорю я.

— И что? Моя мать вышла замуж в пятнадцать. — Он наклоняется слишком близко к моему лицу. — Ты пробовал товар до брака? Скажи мне, она была хороша или, может быть, твой член поврежден вместе с ногой во время взрыва?

На сегодня с меня хватит. Я беру нож для стейка со стола, куда намеренно положил его раньше, хватаю Тануша за воротник рубашки и прижимаю нож ему под горло. Варя меня убьет, но я получу огромное удовольствие, прикончив этого ублюдка.

— "Член моего мужа отлично работает, но спасибо за заботу.

Я вскидываю голову. Нина стоит в дверях и смотрит на меня, приподняв одну бровь. На ней короткое черное платье, то самое, которое я сказал, что она не будет надевать на этот ужин.

— У тебя жар. Возвращайся в свою комнату. — Я огрызаюсь.

Тануш пытается вырваться, и я нажимаю на лезвие сильнее, всего на волосок от того, чтобы оно порезало кожу.

— Я в порядке, дорогой. Могу я присоединиться к тебе? Я вижу, что ты занял мне место, а я умираю с голоду.

Нина подходит, звук ее каблуков по полу — единственный, который можно услышать, и останавливается между мной и пустым стулом. Наклонившись вперед, чтобы быстро поцеловать меня в щеку, она садится.

— Вы, должно быть, господин Тануш. Я слышала, что вы владеете самым крупным казино в городе. Может быть, Роман однажды приведет меня, и вы покажете нам все, я никогда не была в казино. — Она мило улыбается ему и поворачивается ко мне. — Дорогой, не мог бы ты убрать нож? Я тут пытаюсь вести беседу.

Тануш смотрит на нее мгновение, а потом разражается смехом. Я медленно опускаю нож, давая Дмитрию незаметный сигнал держать пистолет наготове, и отпускаю рубашку Тануша. Он все еще смеется. Сумасшедшие албанцы.

— Она мне нравится, Роман! Такая забавная.

— Спасибо, господин Тануш. — Нина лучится, а я качаю головой.

— Это моя жена, Нина, — объявляю я и бросаю на нее раздраженный взгляд. — И она определенно знает, когда нужно появиться.

— Спасибо, милый. — Она проводит рукой по моей и поворачивается к Танушу. — Насчет казино, как вы следите за тем, чтобы люди не жульничали? У вас там камеры, которые следят за столами или...?

Тануш слушает болтовню Нины и отвечает на ее вопросы. Она намеренно задает нелепые вопросы, которые заставляют всех время от времени хихикать, поддерживая легкую атмосферу. Когда она спрашивает, закрыты ли вентиляционные отверстия в казино камерами, все смотрят на нее и взрываются смехом, когда она объясняет, что в фильмах грабители всегда проникают в казино через вентиляционные отверстия.

Она в своей стихии, прекрасно играет роль наивной и немного туповатой жены, но я вижу мешки под глазами, которые она пытается скрыть макияжем. Очевидно, пришло время объявить об окончании этого идиотского ужина и отправить албанцев домой.

Когда дверь в апартаменты Романа закрывается за мной, я медленно выдыхаю и наконец-то позволяю себе расслабиться. Я чувствую себя паршиво.

— Никогда больше так не делай, — говорит