Рон едва заметно усмехнулся в ответ на эти слова, а Лучиана презрительно фыркнула, глядя в сторону.

— Также я лично осмотрел рррычаг, которым воспользовался злоумышленник. Без специальной подготовки его не сдвинуть с места, никому из гррражданских котов на судне это не под силу. — Командир «маусхантеров» сделал выразительную паузу и, обводя глазами строй, добавил: — Налицо мяутеж на судне!

Морские котики возмущённо замяукали и вскочили, переглядываясь. Маршал призвал всех к тишине повелительным взмахом лапы:

— Да-да! Мяутеж и подготовка теракта! И мне становится совершенно ясно, что в этом замешан кто-то из моих морских котиков. В нашем отряде предатель и преступник. Или пррреступница?

Все взгляды мгновенно обратились на Лучиану. Та пару секунд, выпучив глаза, молча смотрела на Маршала, стараясь осознать услышанное, а потом внезапно выгнула дугой спину и зашипела, срываясь на визг:

— Это я-то?! Это я преступница?! Это вы, как стая бродячих кобелей, ошалели от вида самки! Посмотрите на себя, у вас мозги в паштет превратились, прыгаете вокруг неё, как котята вокруг майского жука!

Шерсть на загривке у боевой кошки встала дыбом, хвост от гнева торчал трубой. Но на Маршала этот спектакль, казалось, не произвел ровно никакого впечатления. Он фыркнул и ответил мохнатой фурии презрительным тоном:

— Ох уж эта женская зависть! Зависть и ррревность! Ясно, почему ты так заеррршилась, вокруг тебя-то они не увивались! Это…

Его прервал визг атакующей Лучианы, которая, как спущенная пружина, метнулась вперёд, целясь выпущенными когтями в глаза обидчику. Но её лапа попала в пустоту, а противник, неожиданно оказавшись сбоку, навалился на неё и сбил с ног. А через мгновение в них обоих врезалось что-то похожее на большое мохнатое пушечное ядро, это Элефант, так и не сумев выбрать в драке ничью сторону, просто вломился в самую гущу. Рон помедлил пару секунд, напряжённо разбирая, кто берёт верх, но потом, не выдержав, с коротким мявом тоже ринулся в атаку. На полу кот-компании завертелся шипящий и визжащий комок, словно диковинный зверь с четырьмя хвостами. Мелькали лапы, оскаленные морды и бешеные глаза. В воздухе летали клочки шерсти.

Ричи с долгим печальным мяуканьем попятился в дальний угол. Этого ещё не хватало! Драка ополоумевших профессиональных крысобоев! Котектив внимательно следил за битвой расширенными глазами — противники сошлись не шуточные, котики царапали и грызли друг-друга с такой яростью, будто дрались с полчищем крыс. «Да, — подумал он, — эти морские мышеловы в сто раз хуже, чем поэты! Маршал был совершенно прав — украсть дудочку, подстроить аварию в кают-компании мог любой из них. Любой, включая самого Маршала. Как бы они ни различались между собой внешне, внутренне у них много общего. Все они одиноки, у каждого за спиной невесёлая история и череда потерь, все соскучились по любви. То, что они пережили в жизни, определённым образом сломало каждому из них психику, сделав странными и несчастными. И вот они здесь, четыре психа среди воды, на корабле, с которого некуда убежать. Итак, у нас есть четыре психа, но кто же из них самый ненормальный?»

Тем временем в драке наметился явный победитель. Маршал стремительными и сильными ударами разгонял остальных «маусхантеров» так, будто у него восемь лап, а не четыре. Сначала в сторону отлетел Рон, сильно ударился о переборку, встал и, поджимая ушибленную лапу, захромал в угол. Вслед за ним завертелся волчком Элефант, зажимая лапами прокушенный нос. Только Лучиане, благодаря гибкости и ловкости, удавалось ускользать от атак своего командира, но и её Маршал постепенно оттеснил и прижал к ящикам, стоявшим штабелем у выхода. Страх внутри Ричи боролся с благородством, и последнее в итоге одержало верх. Нет, он не будет трусливо отсиживаться в углу, как испуганный хомяк, когда при нём обижают кошку, обвинив её без суда и следствия! Не так он воспитан! С отчаянным мяуканьем Ричи бросился прямо в сцепившийся кошачий клубок. Естественно, в этой драке шансов у него не было, и, получив пару крепких тумаков сильными лапами, он упал на пол и замяукал: «Хватит! Хватит!» Но цель была достигнута — увидев гражданского, морские котики прекратили побоище и, тяжело дыша и недобро поглядывая на соперников, разошлись каждый в свой угол, зализывать раны.

Ричи, всё ещё пытаясь успокоить дыхание после пережитого стресса, вышел на середину кот-компании и, сдерживая дрожь в голосе, обратился к присутствующим:

— Очень хорошо, очень хорошо, что вы выпустили пар, и теперь мы можем пообщаться без лишних эмоций. Итак, вы все под подозрением!

Ответом ему было недовольное урчание, раздавшееся из полутьмы. Котектив выдохнул и, призвав на помощь все свои способности сыщика, продолжил:

— Но более всех под подозрением самый сильный и самый гибкий.

Урчание смолкло, теперь на Ричи смотрели с интересом, кошачьи глаза разноцветными светлячками виднелись из темноты.

— Только очень сильный и ловкий кот смог бы допрыгнуть до того иллюминатора в каюте Афины и открыть его в прыжке носом. И он не подставлял ящик, иначе бы на палубе остались следы. Кроме того, он размотал тяжёлый пожарный рукав и прогрыз дыры в толстенной брезентовой ткани, причём сделал это очень быстро, пока «двуногих» не было в коридоре. Мои котективные способности в области криминальной психологии также подсказывают мне, что преступник, он это был или она, пережил душевную травму, очевидно, пострадал от несчастной любви.

Ричи замолчал, с удивлением наблюдая, как из полумрака на середину кот-компании бесшумно выходит кот с выправкой, достойной бойца французского иностранного легиона. Маршал, гордо выпятив грудь, подошёл к Ричи вплотную и замяукал, чеканя слова:

— Если ты, «шлейка», ищешь самого сильного и ловкого кота на этом судне — то это я. Я сильнее и ловче любого из моего отряда, поэтому я и командиррр. Что скажете, морские котики, это так?

«Маусхантеры», вылизывавшие свои попорченные шкурки, нехотя ответили утвердительным урчанием. Маршал удовлетворенно кивнул и продолжил:

— Что же до несчастной любви… У меня была кошка, которую я любил и которая любила меня. Вы будете перррвыми, кому я расскажу эту историю. Историю, которую я так долго пытался забыть. — Боевой кот тяжело вздохнул, собрался с мыслями и начал рассказывать, глядя куда-то поверх голов, словно стараясь рассмотреть своё прошлое, уплывавшее вдаль, как пузыри за кормой корабля. — Это произошло сразу после окончания моей сухопутной военной карррьеры. Я тогда был ещё молод, очень горрряч и служил «маусхантером» на одной торговой галоше в Южной Атлантике. Она просто ходила со своим «двуногим» коком, отиралась на камбузе. Какой кот не любит камбуз, верррно? Целыми днями она лакала свежие сливки, ела лучшие кусочки рыбы, что подносил ей «двуногий», и грела на солнце свою шелковистую пятнистую шкурку. её звали Мурена. Мы болтали целые ночи напролёт. Я рассказывал про свою службу в арррмии, про жаркую мертвую пустыню, про огррромные военные корабли, про свою опасную работу «маусхантера». Она слушала и восхищалась моими подвигами. А что ещё нужно молодому коту, кроме восхищения прррекрасной кошки? И вот однажды она упросила меня взять её на охоту в трюм. В самый нижний. Я согласился, мне очень хотелось показать, как я хорош в деле. Неожиданно началась атака корабельных крыс, очень крупных и злых. Основным грррузом на судне была рыбная мука из Аргентины, поэтому крыс было очень много. Я сррражался за десятерых, но в какой-то момент упустил из виду мою Мурену… А потом… — Маршал сделал глубокий вдох и опустил глаза в пол. — Раны у неё оказались слишком глубокие. Я успел вынести её на палубу, там она и умерла от кровопотери, прямо на моих глазах. Похоронили её в море.