Благовещенского собора и назову имя достойного самодержца великой России. Имя православного царя. Им будешь ты, княже Василий, если воля твоя в согласии. А Всевышний нас благословит, потому как корни твои от единого Мономахова древа, от корени прежних государей, благоверных потомков великого князя Александра Ярославича Невского.

Князь Василий ничего не ответил на слова Гермогена. Он только взял его руку, опустился на колени и приник к ней губами, мокрым от слёз лицом, да так и замер надолго. Теперь он мог признаться себе, что шёл к этому часу давно. Мономахов трон ему снился ещё в дни болезни царя Фёдора и позже, когда он скончался. Не перехвати державный скипетр Борис Годунов, князь Василий никому бы больше не уступил его, ни Фёдору Мстиславскому, ни Фёдору Романову.

И вот теперь владыка Гермоген, ещё не патриарх, но быть ему святейшим, открывает перед ним, Василием, путь к Российскому престолу. Сбывалась давняя мроя всего княжеского рода Шуйских. Но почему-то полной радости Василий не ощущал. Да, прослезился, да, приник к благодарственной руке Гермогена, но торжества души, такого же состояния благости Божьей, как в миг освобождения России от самозванца, не приходило.

Гермоген понимал состояние князя, который уже встал и медленно прохаживался по покою, склонив голову. Митрополит понимал, что в Шуйском сейчас борются два чувства: тщеславие и осторожность. Может быть, ещё страх. Потому что предстоящее царствование будущего самодержца станет продолжением того пути, по которому уже шёл последний год жизни князь Василий Шуйский — по пути к Голгофе.

— Молчишь, князь Василий, не радуешься. Да и не с чего, княже. Но судьбу не обойдёшь, не объедешь, сын мой. Отец Всевышний начертал её строго, и не нам с тобой идти наперекор его воле. Токмо смирением перед ликом Вседержителя мы обретём царствие небесное. Только человеколюбием, молитвой и постом облегчим путь по земной юдоли. Молись, сын мой, во имя Господа Бога.

Шуйский продолжал упорно молчать. Он согласился с Гермогеном, что его плоть во власти Всевышнего и его священной дочери Судьбы. О, к Судьбе князь всегда относился со смирением и почтительностью. Не она ли дважды спасала его от казни? И всё-таки сказать Гермогену, что он согласен с ним, что пусть Гермоген назовёт его имя с амвона Благовещенского собора, у Василия не хватало духу. Нужно было ещё какое-то действо, дабы побудило сделать последний шаг к трону. И похоже, что Гермоген, а не он, нашёл сие действо.

— Теперь, княже Василий, посоветуй государственным умом, что делать с Игнатием-греком. За патриарха я его не чтил. И вся православная Русь токмо терпела его. Да есть же истинный патриарх — боголюбец Иов. Како же можно при живом патриархе мнимого держать? Да будучи архиепископом, Игнатий осквернил себя грехом, войдя в сделку с еретиками. Говори, княже!

Пребывая истинным христианином, строгим блюстителем чистоты православной веры, князь Василий ответил искренне и однозначно:

— Владыко, мне рядом с ним никогда не стоять, буду я монархом или нет. Вот и решай со своими архиереями...

И долго ещё не показывались на люди митрополит Гермоген и князь Василий, все советовались, как укрепить державу. Но в их руках была ещё малая власть. Всю полноту её ещё надо было добыть.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ШУЙСКИЙ

В сумерках просторного майского дня Гермоген задумал навестить свою крестницу Ксюшу. Сам бездетный, тянулся он душою к Божьим посланцам. А в тайниках души возникло желание посмотреть на Ксению Годунову. Многажды дивился он её красе ангельской. А последний раз видел он её в ту пору, когда Бориса Годунова на царствие венчали. Стояла она тогда близ алтаря, и Гермогену казалось, что сейчас сойдёт с небес Всевышний и возьмёт её к себе в райские кущи. Теперь Гермоген страдал за неё, грешную, сожалел о несчастной участи, достойной лучшей доли женщины.

В тереме его встретили с радостью. Маленькая Ксюша подбежала:

— Дедушка, ко мне ангелочки прилетали, как глазки засочились.

— Это Боженька тебя не забывает. Скажи ему спасибо. — И сам женщинам сказал доброе слово: — Мир и благость вам, рукодельницы.

Катерина и Ксения пелену-убрусец вместе вышивали, но отложили рукоделье, встали, поклонились Гермогену.

— Благослови, владыко, — попросила Катерина.

— Благословляю Господа за милосердие. Благословляю вас за терпение. Аминь. — И Гермоген перекрестил Ксюшу, Ксению и Катерину, а после сел на скамью, взял на руки Ксюшу, гладил её буйные огненно-рыжие волосы и тихо говорил: — Я стар, ищу утешения и нахожу вблизи вас.

— Дай Бог сил и крепости тебе, владыко. Токмо и ты приносишь нам утешение, — ответила Катерина.

— Знаю, ясновидица, спасибо. Твоими словами движет Матерь Богородица. И потому просить тебя хочу...

— Дабы песню спела. Аз приготовила, как Добрыня неузнанный да в скоморошьем платье в гости к князю Володимиру Киевскому пришёл. И тихо запела:

Он натягивал тетивочки шёлковые,

Тын струночки да золочёные,

Он учил по струнам похаживать,

Да он учил голосом поваживать.

Играет-то он веды во Киеве,

А на выигрыш берёт во Царе-граде...

Голос у Катерины стал поглуше, не то что когда впервые услышал её в Казани на своём подворье. Но усладу нёс превеликую. Да заметил Гермоген, что и Ксения стала подпевать Катерине. Но пока ещё не звенели серебряные колокольцы в её голосе, пока он был тих, как утренний ветерок или лесной ручей, а от певуньи, от её прекрасного лица глаз нельзя было оторвать. «Господи, да не позвать ли мне иконописца Марсалина, дабы лик её изобразил?»

Он повыиграл во граде Киеве,

Он во Киеве да всех поимённо...

Уже в полную силу голоса запели Катерина и Ксения, принося усладу сердцу, покой возбуждённому разуму.

Тут на пиру игры заслушались,

И все на пиру призамолкнулись.

Сами говорят да таково слово.

«Солнышко Владимир стольно-киевский!

Не быть этой удалой скоморошине,

А кому ни быть надо русскому,

Быть удалому да добру молодцу».

Гермоген в сей миг Иова вспомнил. И подумал, что завтра же надо послать в Старицы клириков из Кремля. Да чтобы немедля примчали его в Москву. «Како можно держать патриарха в глуши ссыльной?» А женщины поют. И маленькая Ксюша что-то подпевает-выговаривает, пригревшись на коленях у Гермогена.

Говорит