Я перехожу узенький мост у «Моццарелла-бара».

Здания загробного мира, служащие пристанищем для призраков, довольно невзрачны – те же бетонные коробки, сравнимые с изобретением Хрущёва. Я мог бы вообще для них ничего не строить – в чём смысл? Привидения не страдают от дождя, им незнаком голод, не требуется сон. Время, свободное от офиса, они могли бы проводить на улице. Но зачем? Вообразите пятьсот тысяч бесцельно тусующихся по тротуарам мертвецов. Вот и мне от такой картины не по себе. Им недолго (за исключением редких персонажей вроде Макиавелли) находиться на Земле в качестве транзитного пассажира, так пусть побудут в привычном окружении, не ощущая дискомфорта. «Поживут» в домах и полежат на постелях. Проведут досуг в кафе, пропитываясь дымом кальянов со специями, способными вызвать взрыв эмоций даже в усопшей душе. Наденут любую одежду из невесомых тканей. Скажем, лощёный британский дипломат, сросшийся в одно целое с белой сорочкой и галстуком, в мире теней может обратиться в гота, подкрасить чёрным глаза и продеть в ухо двадцать призрачных серёжек, – поверьте, я не стану возражать. В мире теней нет снов, и ночью призрачный Петербург полон изящных повозок и звуков лошадиного ржанья. Хорошо, что я не уполномочен забирать души животных, иначе косари разъезжали бы по заданиям на динозаврах. Вот вам пример. Умирает лошадь – и точно так же, как и души людей, перемещается в призрачный мир. Но ей не надо скакать в Бездну – спустя минуту её тень автоматически растворяется в воздухе, и… Стоп, при желании я могу задержать привидение скакуна для нужд косарей на любой срок. Вообще это уже давно не мои проблемы: секретарь Никколо Макиавелли регулярно предоставляет информацию о нужном количестве невидимых меринов, верблюдов и ездовых собак для чукотских и аляскинских косарей на каждый год, я оптом задерживаю тени – всё чудесно. Хотя нет, не очень. Представляю, что скажут живые люди, если узнают, что Смерть вынуждена заниматься обеспечением гужевого транспорта.

Да ладно. Зато проспекты убирать не приходится.

Ведь мёртвые лучше, чем живые, – после их прогулок не остаётся никакого мусора. Я сворачиваю в узкий переулочек, возвращаюсь к метро – и вот я уже на месте. Теневая кальянная «Зомбиленд» напротив вполне реального ресторана «Гонконг». Знали бы живые посетители, поглощающие свинину в кисло-сладком соусе, что рядом – заведение, откуда за ними пристально наблюдают трупы. Здесь муж-покойник может полюбоваться, как его вдовушка посещает бизнес-ланч с новым любовником, а мёртвая студентка – как её безутешные подруги вовсю смеются и забавляются на следующее утро после похорон. Вы знаете, какой детали, с точки зрения Смерти, недостаёт современным мертвецам, а? Реализма. Те, кто устроились в теневом городе на должности косарей или статистиков в офисе «Эмпайр стейт билдинг» (научный отдел не берём, там особый контингент), в первые дни обязательно навещают квартиры друзей и родственников.

И остаются жестоко разочарованы.

Почему? Да потому что для девяноста пяти процентов это горе – показушное. Ну да, кто-то там где-то умер, и как сей факт повлияет на твою повседневную жизнь? Люди не горюют двадцать четыре часа в сутки. Они едят салаты, пьют пиво и смотрят комедии. В России ни разу не сработал национальный траур – жителям хочется веселиться нон-стоп. Я всем говорю – наивно думать, что с твоим уходом мир погрузился в чёрное. Это для тебя конец, а остальные стиль жизни не поменяют. Да, есть те, кто горюет искренне, но их мало.

Исключение лишь подтверждает правило.

Убедившись в отсутствии скорби, расстроенные тени пытаются трезвонить о своём существовании. При жизни многие смотрели фильм «Привидение» с Патриком Свэйзи и думают: вот они запросто разобьют стекло на рамке фотографии, опрокинут вазу с цветами, поднимут в воздух монетку. Ага, сейчас. Теневой мир базируется на том условии, что отсюда мёртвые не в состоянии подать сигналов живым. Если даже захочу, я не смогу наделить призраков экстрасенсорными способностями. Имидж должен оставаться имиджем: с того света не возвращаются, а медиумы, имеющие связь с душами умерших, – попросту жулики. Не достучавшись до родных, духи мёртвых находят утешение: проникать всюду, пользуясь тем, что их нельзя увидеть. Да, масса возможностей. Например, заглянуть к вожделенной девушке и посмотреть, как она моется голая в ванной. Даже не говорите мне, что вы отказались бы от такого шанса! Сорри, скидок не предусмотрено. Либо ты жив и тебя видят все – либо ты мёртв и тебя не видит никто. Правда, подглядывать в конце концов призракам тоже надоедает.

И косари тупо принимаются за работу. Покуривая кальян.

…У входа в «Зомбиленд» пробка из сотни катафалков. Каурые кони, в яблоках, рыжие, вороные. Есть и верблюды, и даже один слон… Кто-то из призраков явно понтуется. Слоны часто встречаются в индийском сегменте царства теней, но в Питере они – редкость. Ещё один аспект, поражающий меня в человеческих душах: даже после ухода в мир иной они конкурируют друг с другом. Кто лучше подберёт прикид косаря (будете смеяться – у них даже модные модельеры есть!), у кого дороже украшения или круче ездовое животное. Дай им волю, они на жирафах бы рассекали. Проскользнув между слоном и шотландским пони, я захожу внутрь. Мило. Не то чтобы вот «ах», но мило. Косари встают из-за столов и молча приветствуют, хозяин заведения спешит ко мне. Кальян достаточно дорог, одна порция – семь недель работы, однако от клиентов нет отбоя.

– Какой аромат прикажете зарядить, господин? – кальянщик умело скрывает свой страх.

– С тайским перцем, – повелеваю я, заваливаясь на ковровые подушки. – Двойную порцию.

Дизайн «Зомбиленда» радует глаз – фосфоресцирующие пещеры, стены расписаны черепами в хохломском стиле, молчаливые официанты носят зомби-маски. Трупы, изображающие трупы: доведённый до полного абсурда сюрреализм. Заняты все столики. Интересно, откуда у теней столько времени, чтобы им расплачиваться? Никколо рассказывал: некоторые привидения уже не занимаются сбором душ, за них вкалывают другие. Зачем это нужно? Ведь время не положишь в банк, да и пребывание в теневом мире ограничено. Наверное, многим просто в кайф заниматься бизнесом. Ну что ж, я не против. Это лишь имитация жизни – как здешний кальян и повозки с лошадьми.

…Хозяин – старый узбек с жёлтым лицом (я его не помню, но судя по виду призрака, он умер от проблем с печенью) ставит кальян, суетится, руки дрожат. Вот что делает с людьми неизвестность. Они боятся не самого факта смерти, а ужасов небытия, куда попадут, рухнув в Бездну. А ведь будет забавно, если после Погружения обнаружатся вовсе не стандартные ад или рай, а эдакий призрачный лабиринт. И, скажем, чтобы пройти по нему, надо преодолеть 99 ступеней… ну или вроде того. Впрочем, я это никогда не узнаю.

Острый дым перца чили пёрышком щекочет ноздри.

Актёр Патрик Свэйзи, войдя в загробный мир, поначалу был даже рад. Фанатки не кидаются, автограф ставить некуда и нечем. Нет пресс-конференций, вездесущих папарацци и агентов, пытающихся «развести» на контракт. Но ровнёхонько через 40 дней Патрик пожелал утопиться в Бездне. «Здесь значительно скучнее, чем на Земле, – признался он мне за минуту до того, как над его головой сомкнулись волны. – И никакой любви».