Из-за темноты этот участок дороги был куда опаснее, чем тот, который выбрал Дин Миллер. Ну, если и не более опасным, то, безусловно, куда более пугающим. «Стрррашным», – сказал Кевин, подражая американцам, и все согласились: действительно, «стрррашно».

«Нельзя быть абсолютно уверенным, – думал Джаспер, – что там, в галерее, нет какой-нибудь железной балки или трубы, высовывающейся из потолка и уменьшающей расстояние до крыши вагона на пару дюймов. Увидеть такое невозможно. А если даже и увидишь, все равно уклониться не успеешь».

Когда поезд проехал под следующей шахтой, они опять заорали. Она была куда больше первой. Солнечные лучи вновь заполнили галерею, показалось небо, кирпичные дома и даже деревья. На несколько секунд вновь наступил мрак, а потом состав въехал на станцию «Кенсингтон-Хай-стрит». Пользуясь темнотой, Крис спустился обратно в вагон, держась так, как будто ничего особенного не произошло, не преминув, впрочем, бросить на Деймона презрительный взгляд.

– Ты чего ушел-то? Струсил, что ли?

– Ничего я не струсил, – вновь ответил Деймон.

– Ты сдрейфил, – объявил Крис. – А там было совсем не страшно. Наоборот – здорово.

– Да не испугался я!

– Сдрейфил, сдрейфил, сдрейфил! – заорал Дин.

Деймон его ударил, и они покатились по полу. Женщина, сидевшая в другом конце вагона, посетовала, что такие длинные школьные каникулы – просто позор, а кто-то ответил ей, что несчастных учителей тоже надо пожалеть. Компания собиралась выйти на «Ноттинг-Хилл-гейт», но путь ей преградил служащий метро в униформе Лондонских Подземных Перевозок, которому нажаловалась на малолетних нарушителей порядка та самая тетка, возмущавшаяся длиной каникул.

– Ну-ка, погодите минуточку, – сказал он мальчикам и загородил рукой дверной проход. Джаспер поднырнул под его руку и побежал. Друзья знали, что там нет камер видеонаблюдения. Если бы такое случилось, к примеру, на «Оксфордской площади», все могло бы обернуться гораздо хуже. Деймон и Крис последовали за ним. Не оглядываясь, они припустились к платформе Центральной линии.

Для этого им следовало спуститься на эскалаторе. Вместо того чтобы чинно стоять и ждать, товарищи побежали вниз по ступенькам. Джаспер спросил себя, заметил ли служащий на крыше вагона Криса или ему позвонили со станции «Кенсингтон-Хай-стрит». А может быть, он знал только то, что рассказала та женщина? У нижних ступенек эскалатора стояли уличные музыканты. Не Алиса с Томом и Питером, а двое каких-то парней с саксофоном и электрогитарой, игравшие рок. Джаспер оглянулся. Эскалатор был пуст.

На восточной платформе их с Крисом и Деймоном ждали Дин и Ли, которым тоже удалось выскочить из вагона через одинарную дверь в его конце. Теперь не хватало только Кевина. Он подбежал к ним в последний момент, когда уже подошел поезд на Дебден. Оказалось, ничего особенного ему не сделали – только прочитали нотацию, вот и все. Компания вошла в вагон, хотя Дин предлагал отправиться в Эппинг – но это было бы слишком рискованно.

Едва ребята оказались внутри поезда, в котором не нашлось ни одного свободного сидячего места, Джаспер понял, что сделает это. Прямо сейчас. Как только состав выйдет из последней галереи Центральной линии между Стрэтфордом и Лейтоном. Там, где казалось, что поезд выдавливается из туннеля, словно зубная паста из тюбика, настолько тесным он был. Мальчик только не знал пока толком, где именно собирается выбраться на крышу.

Он стоял между Кевином и Деймоном, держась за поручень, и молчал. Он не собирался никому ничего рассказывать, просто хотел это сделать – и все. Толпа в вагоне не рассасывалась до самого Холборна, но потом начала понемногу редеть. Джаспер опустился на освободившееся сиденье. Он еще не достиг того возраста, когда начинают проявлять альтруизм по отношению к друзьям, отказываясь от удобств ради них. Подобные идеи никому из их компании даже не приходили в голову. Место освободилось – и он сел.

В заднем кармане джинсов мальчик чувствовал смятую пачку сигарет. После поездки на крыше вагона, когда страх сменится триумфом, он позволит себе выкурить одну. Просунет ее между закрывающимися дверями вагона и выкурит, точно так же, как курил на пути сюда на «Финчли-роуд».

Высокий парень в длинном пальто и другой тип, чье лицо было почти полностью скрыто поднятым воротником и надвинутой на глаза шляпой, возвращались по Северной линии. Поезд, в котором они ехали, направлялся в Восточный Милл-Хилл, и, следовательно, им нужно было пересесть, что они и сделали на станции «Эустон». Но вместо того, чтобы на той же платформе дождаться поезда на Эджвейр, мужчины поднялись на железнодорожный вокзал. Там, в мужском туалете, один из них обрядился в костюм медведя. Его товарищ надел на него цепь и повел «дикого зверя» обратно в подземку.

На самом деле деньги у него водились. Он ходил с «медведем», забавляя пассажиров, отнюдь не для того, чтобы заработать. Он даже не попытался пролезть в метро без билета, а спокойно купил два в автомате, пока «зверь» смиренно ждал, опустив башку. Спускаясь на эскалаторе, напарники, как всегда, оказались в центре внимания публики. Окружающие не обращали внимания ни на рекламные плакаты, ни друг на друга, ни на схему метро: они во все глаза смотрели на странного человека с «медведем».

Парочка остановилась на углу коридора, ведущего к платформе Северной линии. Парень достал из кармана пальто губную гармошку и заиграл. «Медведь» начал плясать. Богатые не соображают простых вещей, необходимых для того, чтобы заработать: как раздобыть денег, сохранить и позаботиться о них. Вожатому «хищника» не пришло в голову положить перед собой что-нибудь, куда прохожие могли бы кидать им монетки. У него не было ни шляпы, ни платка, зато имелась сумка с «Семтексом»[22], а вокруг шеи «медведя», скрытый маскарадным костюмом, был обернут квадратный платок.

Это выяснилось, когда первый из прохожих решил дать им денег. Это был один из тех, кто подает всем бродячим артистам, даже не глядя на них. Он бросил монетку в пять пенсов прямо на пол. Подпрыгнув, она перевернулась и укатилась куда-то в угол.

– Поставь перед нами сумку и приоткрой ее, – сказал «медведь» своему товарищу.

– А ты не забыл, что находится внутри? – отозвался тот.

– Неважно. Туда можно бросать что угодно, хоть непотушенный окурок или зажженную спичку. Для взрыва нужен детонатор. Это тебе не порох, тут все иначе.

– Запомню, – ответил парень с губной гармошкой.

Они все-таки отправились в Эппинг, потому что там жил Дин. Взяв на себя роль лидера, мальчик устанавливал свои правила, не заботясь о том, что думают остальные. Он даже не затруднялся объяснениями. Миллер хотел поехать домой, следовательно, другие должны были ехать с ним. Что с ними случится после того, как они оставят его в Эппинге – самой последней станции на востоке Центральной линии, – целиком и полностью было их проблемой.