А вот как располагаются осадки в разрезе на острове Блуме (Норвегия), на высоте пятнадцати метров над морем.

Ниже почвы залегает слой галечника и песка общей мощностью один метр. Под ними лежит «типичная, сильно уплотненная морена» мощностью около полутора метров. А под ней — ил, глина и галечник, в которых обнаружены остатки растений и животных: кости северного оленя, китов и тюленей (не правда ли, странное соседство?), множество птичьих костей, в частности вымершего вида пингвинов; обломки древесины ольхи, тиса, пихты и множество раковин моллюсков.

По этому разрезу можно установить условия накопления осадков. Сначала (нижний слой) было не холоднее, чем сейчас, и, пожалуй, нынешняя суша была залита морем (иначе бы откуда взяться костям китов и тюленей; да и стволы деревьев, скорее всего, плавали в море, вынесенные сюда реками из южных районов).

Затем надвинулся ледник, оставивший слой морены…

Позвольте, но если толщина льда здесь, в сердце оледенения, доходила до одного или двух километров (так обычно предполагается), если ледник стачивал скалы в «бараньи лбы» и царапал своими валунами крепчайшие слои, то как же уцелел тут непрочный галечник и вовсе уж мягкий ил? И почему вообще в Фенноскандии встречаются под моренами рыхлые осадки? На Кольском полуострове, например, во многих местах, на значительных территориях, сохранилась очень древняя и очень непрочная кора выветривания скальных пород. Почему ее пощадили великие ледники?

Пора вспомнить межледниковые илы, торфяники и глины, встреченные под моренами на равнинах Европы, Северной Америки, Сибири. Каким образом сохранились они под тяжелой пятой ледника?

Один кубический сантиметр плотного льда, содержащего песок и гравий, весит, грубо говоря, один грамм. Если толщина ледника один километр, то на каждый квадратный сантиметр подстилающего слоя ледник давит с огромнейшей силой — сто килограммов!

Как считается, под этим давлением рождается спрессованная, очень плотная морена. Почему же тогда сохраняются рыхлые, непрочные слои? Ведь для того чтобы смять или выдавить напрочь торф, достаточно давления два-три, максимум пять килограммов на один квадратный сантиметр. А тут давление в десятки раз большее, а торфяники целехоньки и даже ничуть не смяты.

Вот если то, что считается мореной, образовалось в море или в реках и озерах, все становится понятным. Тогда это нормальные осадки. Никакими особыми разрушениями и смятиями слоев они не должны сопровождаться. Ледники — вестники катастроф. Речные и морские воды — символ медленного и постоянного развития.

Между прочим, курчавые скалы — «бараньи лбы» — нередко встречаются на современных побережьях северных морей. Они выточены неутомимыми волнами прибоя и прибрежными льдами.

Разве не могли скандинавские валуны проделать сложный путь «на перекладных» от места своего рождения до нынешних обиталищ? Сначала они сползали по горным склонам в долины. Оттуда горными реками сбрасывались к побережью моря. Здесь, вмерзая в льдины, дрейфовали на юг. Или по древним долинам рек (направление которых порой не совпадает с нынешним) переносились водой и речными льдами в низменные районы.

Но мы забыли о ледниковом рельефе, который встречает нас на равнинах Северной Европы и Северной Америки. Песчаные гряды конечных морен, длинные насыпи озов. Мыслимо найти для них неледниковое происхождение?

Оказывается, мыслимо. По берегам рек обычно накапливаются длинные песчаные валы. В морях образуются подводные валы и песчаные косы. И возможно, не случайно в некоторых озах найдены морские ракушки и остатки водорослей.

Выходит, там, где предполагается действие одной могучей геологической силы — ледника, могло действовать несколько других сил: морские, озерные и речные воды, морские, озерные и речные льды, сползание пород со склонов, выветривание. И тогда легко найти ответ на некоторые загадки, перед которыми сторонники ледников останавливаются в глубоком и трудном раздумье.

Жизнь против льда

О геологических событиях прошлого рассказывают, как известно, не только рельеф местности и слои горных пород, но и остатки животных и растений. За долгие тысячелетия четвертичного периода появлялись или вымирали отдельные виды живых существ; перемещались целые географические зоны по поверхности земли. Многочисленные виды животных и растений не оставались неизменно на одних местах, а подобно морским волнам накатывались и отступали, захватывали огромные пространства и «сжимались», сохраняясь лишь в ограниченных районах. Распределение их и путешествия (миграция) изучает биогеография.

Выводы этой науки далеко не всегда согласуются с ледниковой теорией. Подчас противоречия столь значительны, что ученые просто не знают, как от них избавиться. Палеоботаник профессор В. Н. Васильев высказался так: «Биогеографические данные в корне противоречат ледниковой гипотезе, и эта гипотеза непригодна в любом ее варианте».

О каких же данных идет речь?

Опять требуется вернуться в Скандинавию. Так уж получилось, что именно здесь, на своей родине, великому леднику стало очень неуютно.

Шведскими и норвежскими учеными найдены кости и зубы мамонтов, рога оленей и остатки мускусных быков в отложениях, лежащих под мореной. Значит, некогда в Скандинавии было вовсе не холодно, растительность была достаточно богата, чтобы утолять аппетит гигантов — мамонтов. Или это следы теплого межледниковья, как считают сторонники ледников, или…

Говоря о древних животных, чаще всего мы удивляемся великанам вроде тиранозавров, диплодоков, индрикатериев, мамонтов. Однако история некоторых лилипутов животного царства обнаруживает ничуть не меньше удивительного.

На возвышенностях Скандинавского и Кольского полуостровов обитает северный лемминг — маленький зверек, напоминающий мышь. Ближайший его родственник, обский лемминг, живет в тундрах Сибири и на северовосточной окраине Европы.

Оказывается, северный лемминг сохранился в Фенноскандии со времен последнего межледниковья. В ледниковую эпоху он не покидал эти края, лишь переселялся на западное или северо-западное норвежское побережье.

Не менее удивительна судьба некоторых скандинавских растений. Они, жители высокогорья, как было установлено еще в начале нашего века, ни в коем случае не могли откуда-нибудь переселиться сюда после последнего оледенения. Они здесь ухитрялись «перезимовать» великую ледниковую эпоху. Сторонникам ледниковой теории приходится допускать существование в центре оледенения каких-то оазисов, не только свободных ото льда (такие встречаются в Антарктиде), но и достаточно теплых для жизни высших растений.

«Особый интерес представляют дикие горные маки, ближайшие родственники которых произрастают на Фарерских островах, в Исландии и в арктических районах, — пишет сторонник ледников У. Хольтедаль. — Более подробные исследования этих растений, которых ранее относили к одному или немногим видам, обнаружили необычайное разнообразие форм с многочисленными подвидами, свойственными различным районам, особенно в северной части Скандинавского полуострова. Эти разновидности являются чисто местными, и, таким образом, „теория перезимовки“ находит вполне объективное подтверждение.

Согласно этой теории, в течение всего последнего ледникового века не только должны были существовать свободные ото льдов районы, но в таких районах существовали условия, благоприятные для произрастания высокоразвитых растений. На основании того, что нам известно относительно