– Результат реставрации церкви удовлетворил тебя?

– Вполне: не зря мистер Пилоу имеет громкую славу. Не желаешь посетить со мной завтрашнюю вечерню, чтобы увидеть все своими глазами? – предложил граф, чтобы растравить душу друга, ведь знал, что Глоуфорды, включая Кэсси, не пропускают ни одной службы.

«И там будет Кристин» – вдруг подумал он, но тотчас отбросил эту мысль, напомнив себе о том, что вскоре Кристин станет замужней женщиной и будет принадлежать грязному бедняку.

– Согласен, – отозвался виконт на предложение друга. – Думаю, до завтра мое дурное настроение рассеется.

– Чем тебя так расстроила Кэсси? – спросил граф, искренне удивляясь этому факту, ведь знал, что виконт симпатизировал этой деревенской полоумной девчонке.

– Не могу объяснить… Она была трогательной, совершенно неземной, смущенной. Мне так жаль ее, что даже больно думать о ней, – честно ответил виконт. – Видеть ребенка в теле такой девушки – очень странно и мучительно больно, понимать, что она взрослеет, а ее разум – нет. И сегодня я заметил одну вещь, которая еще сильнее встревожила меня.

– Правда? И что же это?

– Кэсси говорила о своем отце странные вещи: видимо, она не знает о том, что пастора Глоуфорда уже месяц как нет среди живых.

– Что ж, жаль. Но хочу обрадовать тебя: новый пастор приглашен мною на завтрашний обед, и ты будешь иметь возможность спросить его обо всем, чем интересуешься, думаю, он в курсе всех событий, происходящих в деревне, – предложил граф.

– Прекрасно. Если новый пастор настолько осведомлен, он обязательно просветит меня в некоторых вопросах о мисс Кассандре и ее сестрах, – ответил на это виконт. – Но, неужели, ты изменил свое мнение насчет удочерения мною Кэсси?

– Поверь, этот вопрос меня больше не интересует, – солгал его друг. – Я хотел бы посоветоваться с новым пастором насчет строительства новых домов, или же ремонта старых.

– Это благородно с твоей стороны. А теперь, прошу извинить меня, мне срочно нужно написать и отправить пару писем в Лондон.

На этом друзья расстались.

На следующий день пастор Литли, как и обещал, без минуты опоздания и на пару минут раньше положенного, при всем параде, явился на обед в Риверсхольд. Пастор не бывал в поместье прежде, поэтому, подъезжая к нему на старой телеге, запряженной единственной лошадью Вальсингама, его душу охватило восхищение. Какое богатое красивое поместье! Какой огромный великолепный дом! К тому же вчера новый лендлорд показался мистеру Литли блестящим оратором и дипломатом, и пастор счел за должное завоевать его расположение.

Несмотря на отдаленность от цивилизации, поместье Риверсхольд было одним из крупнейших в королевстве и, действительно, поражало воображение роскошью и красотой: огромный продолговатый трехэтажный дом в классическом английском стиле белел на зеленом полотне газонов и голубого неба, как одинокая, но внушительная скала. Природа, хозяйский дом и постройки вокруг него показалось пастору настолько величественными, что у него не осталось никаких сомнений в знатности и богатстве лорда, с которым свела его судьба. Также мистер Литли ясно понял, что его лорд имеет значительный вес не только в Вальсингаме, но и в высшем свете королевства.

Пастор подъехал к широкой каменной аллее, ведущей в дом, спешился, робко подошел к высоким парадным дверям, украшенным железным гербом, и громко постучал кольцом, и уже через мгновение на него смотрел одетый в темную ливрею, высокий, пожилой, стройный мужчина с благородной осанкой и седыми волосами. Под этим надменным, проницательным взглядом пастор сконфузился и наполнился смущением за свою дешевую, но опрятную и чистую одежду. Но затем, решив, что он все-таки тоже человек не маленький, а пастор, как ни как, мистер Литли выпрямил спину, расправил плечи и важным тоном уведомил о том, что «Его Сиятельство ждет его к обеду».

– Прошу вашу шляпу, сэр, – холодным, но вежливым тоном сказал ему дворецкий. Пастор послушно снял и протянул ему свою шляпу, и тот продолжил: – Следуете за мной, сэр.

Дворецкий провел пастора в большую, красивую и дорого обставленную столовую, огласил лордам, беседовавшим в другой комнате о том, что явился гость на сегодняшний обед и молча удалился. Сконфуженный таким бесцеремонным приемом дворецкого, мистер Литли торопливо засеменил к идущим ему навстречу знатным господам и не забыл сделать низкий поклон каждому.

– Какая честь, Ваше Сиятельство, быть приглашенным в ваше прекрасное поместье! – уважительно сказал он графу Дрэймору.

– Вы заслуживаете этой чести, преподобный, – чуть насмешливо ответил ему тот, вновь увидевший лесть со стороны пастора. – Позвольте представить вам моего друга – виконта Уилворта.

– Какая честь, сэр! – вновь воскликнул пастор и глубоко удивился тому, что этот знатный муж протянул ему руку для пожатия.

– Наслышан о вас, – сказал виконт пастору, окинув взглядом его высокую худую фигуру, бледную физиономию и огненно-рыжие волосы, которые сводили с ума вальсингамских девушек.

«Наверняка, бывший семинарист, – с усмешкой подумал виконт. – А как он лебезит!»

– Виконт имеет к вам вопросы о семействе Глоуфорд, – сказал пастору граф.

– О, я отвечу на все интересующие вас вопросы, сэр! – с готовностью отозвался на это пастор.

– Прошу, присаживайтесь, – предложил, точнее, приказал ему граф Дрэймор, подводя его к одному из больших стульев, больше похожих на кресла.

Пастор сел за стол, лорды заняли свои места, и тут мистер Литли увидел и с неудовольствием понял, что они отсадили его от себя на два стула.

«Показывают, что я ниже их! – с обидой подумал пастор. – Где это видано, чтобы служителей церкви ставили в такое неуважительное положение?»

Но ни граф, ни виконт, не заметили тени, пробежавшей по лицу преподобного, скорее, отнеслись к этому равнодушно, ведь таковы были порядки в высшем обществе: явись на этот обед ныне покойный пастор Глоуфорд, его посадили бы там же, где сейчас сидел мистер Литли, и он принял бы этот факт как должное, но у молодого пастора были весьма размытые понятия о таких вещах. Обида пастора прошла, как только он узрел перед собой дорогую белую скатерть, тарелки и приборы из чистого серебра и хрустальные бокалы.

«А с чего еще едят аристократы?! Серебро, хрусталь… Все как положено!» – пронеслось в голове пастора,

Подали обед, и от разнообразия блюд пастор растерялся, ведь не знал, как следует вкушать половину их них, поэтому ограничился супом, куском жареного поросенка, салатом и бокалом воды. Зная о том, что в богатых поместьях подают дорогие и выдержанные вина, он не отказался бы от этого угощения, но боялся уронить свою персону в глазах лордов.

– Я здесь не затем, чтобы увидеть вас, преподобный, но для того, чтобы решить сложную ситуацию с жилищными условиями моих крестьян. В первую очередь, я хочу узнать, сколько человек живет в Вальсингаме на данный момент. В прошлый мой приезд здесь насчитывалось сто пятьдесят один крестьян, – сказал граф, с улыбкой наблюдая за тем, как пастор жадно уплетает богатое угощение.