— Тридцать первое августа?

— Аляска. Снимались в рекламе лосьона после бритья.

— Почему на Аляске?

— Кру-уто[14]! — нарочито протяжно произнес Роберт.

— Двадцать четвертое сентября?

— Холломен.

— Вы уезжали из Холломена в течение сентября?

— Как вернулись с Аляски на День труда[15], так больше и не уезжали. Мы решили остаться в Коннектикуте, чтобы полюбоваться на листопад.

— В Коннектикуте на листопад любуются в октябре.

— Теперь мы уже это знаем, спасибо.

— А почему «Йосемити»? Вы не похожи на заядлых походников.

— Нельзя судить о книжке по обложке, — вставил Горди.

Роберт зло посмотрел на брата.

— Вы любите книги? — спросила Делия.

— Дешево досталось — легко потерялось, — ответил пословицей Роберт.

— Может, романы?

— Только если по книге снят фильм, — продолжал отвечать Роберт.

— Ну а если вы увидите множество полок с тысячей самых разных книг, то какую выберете? — продолжала настаивать Делия.

— Тысячи книг? Тогда это — библиотека. Там наверняка будут указатели, и я отправлюсь прямиком в отдел видео.

— Насильник из Кэрью очень увлекается книгами, — заметил Кармайн.

И снова неизменно одинаковая реакция: некая смесь отвращения и ужаса.

— Капитан, вы же не можете считать нас насильниками! — воскликнул Роберт, замечательным образом ахнув в унисон со своим братом.

— Серьезно… нет, господа, не считаю. На самом деле я только хочу знать, как много в этой вашей одновременной реакции настоящего. Вы можете быть настолько гомозиготными, насколько вам позволяет ваша схожесть, но внутри-то вы разные. — В голосе Кармайна зазвучали угрожающие нотки. — Между вами должны быть различия, но вы изничтожили их, сделав идентичность своего рода искусством. Вы актеры — и по профессии, и по призванию. Я могу допустить, что между вами существуют некие невидимые связи, даже малая возможность предугадывать мысли друг друга, но вы все равно не один человек. Как насчет сбросить маски идентичности и позволить мне увидеть настоящего Роберта и настоящего Гордона? Могу подсказать: Роберт — это тот, кто думает, прежде чем сказать, а Гордон говорит и лишь потом думает.

Они одинаково самодовольно улыбнулись.

— Капитан Дельмонико! Неужели вы так считаете? — спросил Роберт. — А может, цвет нашей одежды определяет последовательность «думал — сказал»? Может, близнец в светлом — не важно, будет это Роберт или Гордон — сначала говорит, а потом думает? Цвета обладают такими сильными эманациями, уж это вы должны понимать! Кто знает, чего добился совет Холломена, запретив нам сбалансировать внешний вид нашего дома между Светом и Тьмой?

— Ну все! Убирайтесь отсюда! — выйдя из себя, закричал Кармайн. — Вы скорее всего не Додо, но точно психи.

Аманда вернулась в свой магазин, слегка прихрамывая из-за боли в бедре, но в целом чувствуя себя нормально. Она настояла, что приедет сама вместе с Уинстоном и Фрэнки. Хэнк поджидал женщину возле ее парковочного места, чтобы помочь выбраться из машины и подняться вверх по лестнице.

— К счастью, у меня есть еще одно творение Бьорна Виинблада; правда, ваза, а не чаша, — сказала она, показывая на ряд больших картонных коробок, стоящих вдоль дальней стены ее кабинета. — Я буду очень тебе признательна, если поможешь ее достать и распаковать.

Новая ваза, к радости хозяйки, была благополучно водружена на свое место рядом с сюрреалистическим котом от «Коста-Бода». Хэнк поднял полку с эксклюзивными вазами повыше, чтобы недобропорядочный посетитель не смог с легкостью схватить их и тут же убежать через центральный вход. Потом Хэнк предложил устроить у нее в апартаментах китайский ужин, и она согласилась. Марсия права: он — идеальный вариант для одинокой женщины. Жаль, что она не сможет испытывать к нему более серьезные чувства, нежели дружеские.

Утро прошло сравнительно спокойно; Аманда продала несколько наборов бокалов для вина покупателям с самыми разными пожеланиями. Один предпочел бокалы из тончайшего гладкого хрусталя, другой купил винные бокалы «Уотерфорд» с нанесенным рисунком, а третий — из муранского стекла с золотой каймой. Насколько же разнятся вкусы!

Когда в животе заурчало, женщина вспомнила, что не взяла с собой никакой еды; у нее утром не хватило сил на магазин. Не важно, пропущенный обед не повредит ее фигуре.

В этот момент входная дверь издала мелодичный звон, и Аманда увидела высокую, очень красивую девушку, облаченную в брючный костюм бордового цвета, которая стремительно вошла в магазин. Ее руки были заняты какими-то пакетами.

— На прилавке найдется местечко? — спросила посетительница, виртуозно обходя пьедесталы и столики.

— Да, — ответила удивленная Аманда.

— Хорошо, — ответила девушка. Казалось, ее длинная шея вот-вот сломается под тяжестью густых волос персикового цвета, уложенных в прическу. На прилавок опустились бумажные пакетики и термос. — Думаю, в торговом центре есть место, где мы могли бы пообедать, но я все же решила принести все из «Мальволио», включая кофе. У вас найдутся тарелки? Или мне придется потихоньку умыкнуть выставленные образцы, помыть их и использовать по назначению?

Аманда не знала, смеяться ей или в ужасе отпрянуть, но все решили ее питомцы — они сразу же спрыгнули с витрины и принялись крутиться вокруг новой посетительницы, требуя внимания.

— Меня зовут Хелен Макинтош, я — детектив из полиции Холломена. Пришла, чтобы учинить вам жаркий допрос. Надеюсь, вы любите сандвич с жареной говядиной.

— Люблю, к тому же я голодна, а обед взять забыла. — Аманда встала. — У меня есть тарелки, кружки и любые столовые предметы, какие ни пожелаете.

Обед оказался замечательным, а Хелен Макинтош — таким отличным собеседником, что Аманда с горечью подумала: стоит ей ответить на все вопросы, и эта сверкающая звезда упорхнет, чтобы сиять где-то в другом месте.

Однако их неторопливый допрос продлился несколько часов с перерывами на обслуживание покупателей, в течение которых Хелен изображала из себя служащую магазина.

— У меня есть для вас сообщение от капитана Дельмонико, — сказала девушка, когда все последствия их обеда были убраны, а покупатели ушли.

— Он очень отличается от сержанта Джонса, — заметила Аманда.

— Это все равно что сравнивать «Вдову Клико» и медицинский спирт. Он просил передать вам — ваши племянники, Роберт и Гордон, живут в Кэрью уже больше восьми месяцев.