У Карен больно сжалось сердце, когда она увидела, что за рулем сидит лейтенант, место возле него пусто и никто не выходит из машины.

— Где остальные? — с трудом выговорила она.

Лаборд кивком указал на кузов.

— Я сяду туда, — сказала Карен.

— Но это место теперь свободно, — сказал Лаборд. — Здесь гораздо удобнее.

Бинг сидел, откинувшись назад; глаза его были закрыты. Карен подумала, что он спит.

Но он заговорил — не двигаясь с места, не открывая глаз:

— Это вы, Карен? Идите сюда, только осторожней, не поскользнитесь.

Пол грузовика был испещрен красновато-бурыми пятнами. Она знала, что это, и не стала спрашивать.

— Толачьян… — начал Бинг. — Грузовик не вымыли.

— Убит?

— Да.

Машина рванулась вперед.

Бинга качнуло прямо на Карен.

— Простите! — сказал он машинально. Потом посмотрел на нее удивленным взглядом, словно она явилась сюда из другого мира. — Вы меня не поймете, Карен. Я ненавижу этого негодяя. Он убил Толачьяна.

Карен молчала. Пусть выговорится, ему легче станет.

— Я про него говорю! — Бинг показал на перегородку, отделявшую от них кабину шофера. — Немцы били по нам, как по мишеням на полигоне, — из миномета, пулеметов, винтовок, всего на свете, — а Лаборд послал Толачьяна за громкоговорителями.

— А вы могли уехать раньше?

— Конечно. Мы все сделали. Четырнадцать немцев перебежали к нам. Двое были убиты. Двенадцать достались нам живыми.

— А это много? — спросила она.

— Я думал, ни одного не будет.

— А потом что случилось?

— Не хочу об этом говорить.

— Скажите.

— Карен! Он заставил нас остаться. Мы могли бросить эти громкоговорители, понимаете? Мы можем получить их сколько угодно! Почему я не убил его? Почему?

— Тише! Он услышит.

— Ну и пусть слышит. Ничего не стоило убить его. Никто бы даже не узнал. Немецкие пули так и свистели вокруг. Но со мной всегда так — я задним умом крепок. Сейчас Толачьян был бы жив и сидел бы за рулем вместо этого мрачного кретина.

Лаборд, не останавливаясь, привел машину в Шато Валер. Люмис вышел во двор замка и принял рапорт Лаборда. Взято двенадцать пленных, убит один американский солдат; суточная ведомость будет выглядеть превосходно.

Тем не менее Люмису было не по себе. Он вовсе не хотел смерти Толачьяна, поспешил он себя заверить. Он только хотел проучить его. То, что урок кончился смертью Толачьяна, — это просто случайность, и он-то уж тут ни с какой стороны не виноват.

Лаборд не уточнил подробностей гибели Толачьяна; он ни словом не обмолвился о своем распоряжении и только сказал, что громкоговорители забрать не удалось. Бинг был слишком подавлен, чтобы опровергнуть это заявление.

Но тут пришел Иетс. Иетс все утро нетерпеливо поджидал грузовик, считал часы; он отложил свою поездку в лагерь пленных. Услышав шум въезжающего во двор грузовика, он сбежал вниз, радуясь возвращению своих людей и предвкушая встречу с Карен.

Люмис первый заметил Иетса и немедленно принял оборонительные меры. Он начал превозносить Бинга, называя его храбрецом, который должен служить примером для всей части. Восхвалял его мужество, его хладнокровие под огнем противника. Сказал, что понимает, как тяжело Бингу потерять друга, что он всячески сочувствует ему и готов сделать все, чтобы помочь ему пережить эту утрату. Может быть, Бинг хочет отдохнуть несколько дней? Пожалуйста. Может быть, он хочет получить Бронзовую звезду? Он вполне заслужил награду. Еще бы! Двенадцать пленных! Люмис лично похлопочет об этом.

— Итак, Толачьян убит… — сказал Иетс. — Как это случилось?

Лаборд торопливо стал поддакивать Люмису, забыв, что сам грозил Бингу военным судом.

— Сержант Бинг сегодня отличился, — сказал он, покраснев. — Предложение капитана Люмиса встретит полную поддержку с моей стороны.

— Они убили Толачьяна, — сказал Бинг, не подымая глаз.

Люмис снова начал свои восхваления.

Иетс пристально смотрел на него. Преувеличенные комплименты по адресу Бинга, явное смущение капитана — какая жалкая развязка! Поздно, думал Иетс, поздно. Он физически ощущал свое бессилие, до самых кончиков пальцев. Ему хотелось заговорить с Карен, сказать ей, что он пытался предотвратить смерть Толачьяна и что, как-никак, листовку все-таки выпустили. И еще ему хотелось помочь Бингу.

Но прежде чем он успел открыть рот, Карен прервала словоизвержение Люмиса:

— Почему бы вам не оставить его в покое, капитан? Разве вы не видите, что ему наплевать на все ваши ухищрения?

Люмис прикусил язык. Он побагровел и обиженно спросил:

— Простите, как вы сказали?

— Вот так и сказала, — спокойно ответила Карен. — Один из ваших солдат погиб. И если вы спросите лейтенанта Лаборда, он вынужден будет подтвердить, что солдат погиб без нужды, и вся ваша болтовня не вернет его к жизни.

Люмис грозно нахмурил брови:

— Сержант Бинг!

— Да, сэр!

— Вы дали военные сведения представителю прессы без разрешения своего командира!

Нет, подумал Иетс, не отдам я ему Бинга, довольно одного Толачьяна.

— Уж очень вы скоры на обвинения, капитан! Почему вы не спросите Лаборда, как это случилось?

Лаборд повернулся к Карен. Брызгая слюной, он со злобой спросил ее:

— Откуда вам известно, при каких обстоятельствах был убит этот солдат? Все вы, корреспонденты, так: отсиживаетесь в тылу, а потом пишете черт знает что о том, что делается на фронте. Что же, я виноват, по-вашему, в том, как падают немецкие мины? С тем же успехом они могли попасть в меня. Я не искал прикрытия…

— Вопрос не в том, искали вы прикрытия или нет, — сердито вмешался Иетс. — Вопрос в том, помешали вы своим людям вовремя найти прикрытие? Кроме того, извольте немедленно извиниться перед мисс Уоллес, слышите? Не то я уведу вас за угол и наломаю вам шею!

Лаборд видел бешеные глаза Иетса, его побелевшие губы.

Храбрец, которого до одури крутили в учебной кабине, который спокойно входил в газовую камеру, вдруг сразу скис и перестал петушиться:

— Я весьма сожалею, мисс Уоллес, весьма сожалею…

Карен даже не взглянула на него.

— Я сама могу постоять за себя, лейтенант Иетс! — сказала она сухо. — Но что вы думаете делать дальше?

Иетсу нечего было ответить.

— Ну, ну! — заговорил Люмис, делая попытку примирить всех. Он был доволен, что Иетс заставил Лаборда извиниться, — Уиллоуби не потерпел бы оскорбления корреспондента. Но эту бабу надо убрать отсюда, она слишком занозистая. — Мисс Уоллес, разве вы не понимаете, что вмешиваетесь в вопросы чисто военного характера? У вас нет жалоб на нежелание сотрудничать с вами, на отсутствие содействия прессе с нашей стороны? В таком случае, если вы желаете дать какую-нибудь информацию, обратитесь в отдел по связи с прессой при штабе армии, там этим займутся. Мы все здесь делаем, что можем, — так же как сержант Бинг, как рядовой Толачьян, к несчастью, погибший при исполнении своих обязанностей. А теперь, не желаете ли вы пойти с нами в замок?… Сержант Бинг, можете идти!