class="p1">А вот воспоминание писателя и философа А Зиновьева. «Дело шло к победе. В армии назревало состояние ликования по этому поводу. Это было время наград Летать стало не так опасно, а награды получать стало легче. Началась оргия наград. Причем награды, как из рога изобилия, сыпались на начальство и на всех тех, кто вообще в боях не участвовал. Я тогда произвел свои измерения и установил, что более семидесяти процентов наград были даны людям, вообще не участвовавшим в бою в собственном смысле слова. Много лет спустя, когда признали конкретную социологию, я с удивлением узнал что произвел свои те вычисления военных лет вполне корректно. <>.

В один из совершенно безопасных боевых вылетов мне вместо стрелка посадили майора из политотдела дивизии. Майору нужно было иметь в своем активе личное участие в боях, чтобы получить высокую награду. Ко мне его посадили потому, что я считался самым «мягким» (или «плавным») летчиком эскадрильи. Полет был фактически прогулкой — мы бомбили какой-то мирный населенный пункт. Я решил проучить майора. Я вел машину специально так, что его стало мутить. К тому же он перед вылетом выпил для храбрости стопку водки. Он облевал всю кабину стрелка и фюзеляж самолета.

Когда мы приземлились, он чуть живой вылез из самолета и хотел уйти, но я его заставил вымыть кабину и фюзеляж, угрожая пистолетом.

Мне за эту выходку дачи двое суток ареста. А майора наградили орденом Красного Знамени за участие в боях и проявленную при этом «храбрость». Кроме ареста, я был наказан тем, что меня отстранили от очередной законной награды».

В книге личного шофера маршала Г.К. Жукова я нашел вот такие слова: «Помню, не очень я обрадовался, когда 21 августа 1943 г. он наградил, вручил мне медаль «За отвагу». Я рассчитывал хотя бы на орден «Великой Отечественной».

Вот так вот, рассчитывал…

А кто ползал на животе, кто поднимался в атаку на передовой, тот рассчитывал хотя бы на медаль «За отвагу»?

Нет, наверное, он рассчитывал выжить, как и мой дед, как и многие другие…

Маршал Жуков вручил ту награду, которую посчитал заслуженной. А его шофер не знал, наверно, что у ордена Отечественной войны был статут, причем довольно подробный, и в нем не нашлось одного единственного пункта именно для него. Но разве виноват в этом маршал Жуков?

Генерал М.Д. Скобелев — герой русско-турецкой войны по этому поводу говорил: «Денщик со мной не разлучался и не выходил из огня, а я и ему не дал креста, потому что он слуга, а не солдат. Этак мы до того дойдем, что и кучеров, и поварят, всякую сволочь украсим военными орденами, а те, кто за нас умирает, никогда не дождутся знака отличий».

А Зиновьев: «О том, до какой нелепости дошла наградная система, говорит хотя бы такой факт. К нам в воздушную армию прибыла важная комиссия из Москвы. Я был дежурным по полку, когда комиссия должна была прибыть к нам.

Зная по опыту, на что обычно обращают внимание в таких случаях, я мобилизовал всех людей, не занятых на аэродроме, на уборку мусора в распоряжении полка и в помещениях. Я попал, как говорится, в яблочко. В других полках комиссия возмущалась именно захламленностью территории, окурками в помещениях, плохой заправкой коек. В нашем полку она была потрясена порядком. За это ряд старших офицеров полка был награжден орденами и медалями, а меня наградили почетным оружием — немецким пистолетом «Вальтер».

В повести Евгения Воробьева «Капля крови» есть очень интересный эпизод о младшем лейтенанте Кныше, который попал в штрафную роту из-за банальной жадности к наградам и чинам.

Разведчикам поставили задачу — добыть языка, и командиру разведвзвода повезло. Ему удалось блокировать немецкий блиндаж и захватить сразу троих, дело было под Оршой, дивизия долго стояла в обороне, и взять языка было непросто. Мечтающий о награде младший лейтенант в штаб отправил одного немца, а двух других упрятал в бревенчатый овин под замок. Этот овин находился за боевым охранением на ничейной земле и добраться к нему было можно только ночью, да и то по траншее. Тимофей Кныш даже подкармливал фрицев из пайка, который получал за двух разведчиков, раненых и отправленных в медпункт. Через три дня отвели в штаб второго, еще через два — третьего. Так как за каждого «языка» генерал обещал орден, то Кныш колол дырки аж на три…

Получил первый орден, а генерал не нахвалится: «Языка за языком берут!» Ну а потом немцы в разведотделе штаба армии вывели Тимошу на чистую воду на очной ставке. И свинтили ордена, сняли медали и сорвали погоны.

Дали десятку, но заменили штрафной.

Судя по многим документам, свидетельствам очевидцев и фактам, можно с уверенностью говорить об особом отношении к наградам солдат, офицеров и генералов в годы войны. Любовь к ним, действительно, была какая-то странная.

Этому способствовали как наградная политика государства, так и психология человека. Например, полковник Пеньковский, предавший свою Родину, так вот жалился своим хозяевам за рубежом: «Я работал в Военном Совете до ноября 1943 г. В это же время праздновали освобождение Киева, и я подумал, что война очень скоро кончится. У меня не было ни знаков отличия, ни орденов. За финскую кампанию я не получил ничего — лишь благодарность, да портсигар. Уже тысяча человек получили звание Героя Советского Союза, поэтому я подал ходатайство о том, чтобы меня послали на передовую, и прибыл на первый Украинский фронт». И далее: «В июне 1944 г. я был ранен и послан в Москву. Два месяца пролежал в госпитале. Меня выписали в июле, и я был готов вернуться на фронт. В то время я был майором, самым младшим полковым командиром на фронте. У меня было тогда два ордена…»

Не правда ли, очень трогательная история?

Человек идет на фронт в конце 1943 г. в звании майора не Родину защищать, а потому что у него нет орденов! И это не единичный случай. Мне очень часто приходилось встречать в литературе мемуарной и художественной буквально ненормально-трогательное отношение к наградам.

К концу воины появилась тенденция моды на награды, которая в дальнейшем лишь развивалась.

* * *

Дело шло к победе, шел 1945 г. За последние 6 месяцев войны награждения составили 5 470 000 (из них 3 530 000 только приказами командиров полков) при численности армии 6 330 880 и потерях 631 633. Следовательно, в победный год численность награждений возросла до 86 %.

Только возникает вопрос: а кого награждали? Вот факты.