— Думаю, этот этап мы прошли, эмм…

— Гарри.

— Гарри, это уже ни к чему.

Пока они двигались к выходу, он протянул ей руку и с некоторым беспокойством зыркал на нее. Она услышала, как мини-Дед Мороз облегченно выдохнул, когда она положила руку на его мягкое фланелевое предплечье.

Мара улыбнулась. Он был типичным южанином — джентльменом, который предпочитал, чтобы женщина шла под руку с кавалером. Кроме того, он был так галантен, помогая ей с кошельком, что подать ему руку было наименьшей наградой, которую он заслуживал.

— Спасибо. Кстати, меня зовут Мара Николс.

— Приятно с вами познакомиться, миссис Николс.

Мара засмеялась:

— Это уж вряд ли! Пока я только пялилась на вас и кричала.

Он вывел ее из дома и повел по дорожке.

— Мне кажется, вы умеете не только пялиться и кричать, — ответил он. Потом немного помолчал. Когда вновь заговорил, то слегка отстранился, будто боялся, что она его укусит. — Мне кажется, вы привыкли все делать сами и все контролировать, — он нерешительно добавил, — и совсем не привыкли просить помощи.

Мара громко засмеялась, запрокинув голову. Внезапное движение вывело ее из равновесия, и она начала валиться на спину, но Гарри вовремя подхватил ее. Мини-Дед Мороз аккуратно, словно куклу, поставил ее прямо и как в прошлый раз занял позицию сбоку, преувеличенно внимательно осматривая окрестности. Мара благодарно улыбнулась его профилю. Но таксист не смотрел на нее, она продолжала сверлить его взглядом, пока мужчина не повернулся к клиентке. Она улыбнулась ему заговорщицкой улыбкой и снова засмеялась. На этот раз он подхватил ее смех. Это был низкий гогот, как поняла Мара, он снизил громкость на пару октав из-за нее.

Они сели в машину, и пока он звонил диспетчеру, докладывая свое месторасположение, Мара оглядела такси. Вчера она была слишком расстроена, чтобы рассматривать его. Несмотря на довольно растрепанную внешность владельца, машина внутри была очень ухоженной. На полу и на сиденьях не было ни пятнышка, всякие карточки, газеты, буклеты, журналы и карты были аккуратно сколоты большими скрепками. На полу возле пассажирского сиденья стояла опрятная сумка-холодильник, как она догадалась, с обедом водителя. На сиденье лежал аккуратно сложенный пиджак.

Козырек от солнца был опущен, а в его правом углу была приколота маленькая, немного потертая фотография. Мара наклонилась вперед, чтобы лучше ее рассмотреть. Это было школьное фото девочки, не старше Лакс. Она сидела прямо, как и сидят обычно на таких фотографиях, плечи ровно, ладони на коленях, едва заметная вымученная легкая улыбка.

— Ваша внучка? — спросила она.

Но заранее знала, что ответ последует отрицательный. Фото было старым, прическа и одежда девочки не современные. Фотографии минимум десять лет, значит, девочка уже по крайней мере подросток. Мара рассмотрела профиль Гарри, пытаясь понять, сколько ему лет. Самое большее — за пятьдесят. Он был похож на человека, у которого была тяжелая жизнь, но он не такой старый, чтобы иметь внучку-подростка.

Гарри оторвался от своих заметок и переспросил:

— Что?

— Я спрашивала о фотографии у вас на козырьке. Это ваша внучка или…?

— Ааа, да нет, — ответил он, поднял козырек, и фото скрылось.

Мара собиралась извиниться за свою бесцеремонность, но он повернулся к ней и, улыбнувшись, спросил:

— По телефону вы говорили, есть несколько дел. Куда едем сначала?

Он нажал кнопку и включил счетчик. Он не был расстроен, но очевидно о фотографии разговор продолжен не будет.

— Сначала в аптеку. А потом в магазин одежды, он недалеко отсюда. Я им уже звонила, и они кое-что отложили. Мне нужно только примерить, это не займет много времени.

Он кивнул, и машина тронулась.

Глава 17 Мара

Мара уговаривала себя, что в такой покупке нет ничего необычного, люди покупают это постоянно. Кассир не переспросит, а другие покупатели даже не заметят. Это все равно, что покупать тампоны. Хотя когда она была подростком, она прятала их на самом дне корзинки, под дюжиной других флаконов с лосьоном для тела, шампунями, солнцезащитным кремом. Теперь же держать их на виду, двигаясь сквозь толпу, не составляло для нее проблемы. Она обратила внимание, что другие посетители особо не придают таким вещам значения — например, она заметила, как мужчина средних лет, стоя в очереди, невозмутимо держал мазь против геммороя. Ну и что с того?

Гарри предложил проводить ее в аптеку. Нести корзинку, а потом загрузить покупки в машину. Но она отказалась. Она знала, что для него это не сложно, но он и не настаивал, почувствовав, что она хочет побыть одна.

Оказавшись внутри, она подхватила корзинку из стопки, стоявшей у двери, и уверенно направилась в отдел с названием «Товары для инвалидов». Целью покупки были подгузники.

Ей сорок два, и она покупает подгузники!

Не те милые маленькие белые штучки с нарисованными на них утятами, которые являются символом утра жизни, а большие уродские трусы, которые кричали: «Я описываюсь, как ребенок!»

Она читала о подгузниках для взрослых в Интернете. Кто-то писал, что новый дизайн разработан так, чтобы как можно меньше этот аксессуар напоминал о своем истинном назначении. Может, внутри были именно такие вещи, но упаковка, в которой они находились, представляла собой просто огромный пластиковый пакет с подгузниками для взрослых. Он предупреждал каждого, кто на него смотрел, что его владелец испытывает некоторые «трудности».

Однако следующий этап, который ожидает ее в недалеком будущем, не так прост, как посещение супермаркета. Это не просто прогулка от двери аптеки к отделу, а затем к кассе. Это полное опасностей путешествие в неизведанные воды ушедших из этого мира. И ей предстоит его подготовить и совершить в полном одиночестве.

Она была бракованным экземпляром.

Тело подвело ее. И то, что это произошло в сорок, а не в восемьдесят, делало сам факт еще более ужасающим. Она чувствовала себя как тринадцатилетний мальчик, покупающий презервативы, или четырнадцатилетняя девочка, покупающая тест на беременность.

Есть некий возраст, когда некоторые покупки в аптеке вполне невинны и незаметны. За пределами этого возраста они становятся подозрительными.

Унизительными.

Шагая тропой позора по проходу, Мара почувствовала, что начинает краснеть. Она добралась до нужной полки, вертя головой во все стороны, наконец убедилась, что за ней никто не идет, никто не подсматривает… Никого нет! Она вдохнула и приказала себе действовать. Двигаясь мимо полок, она слышала звук собственного голоса в голове: бери две упаковки, беги к кассиру, оплати и скорее скройся в такси. Давай быстрее, и, может быть, все не так уж плохо. Три… два… один, бери!

Но она не смогла заставить себя сделать ни шагу. Пока она стояла, туфли будто приросли к линолеуму. Тогда она придумала новую теорию: если она не может идти, не может даже прикоснуться к упаковкам с подгузниками, может, и проблема исчезнет сама собой?