Воспользовавшись служебным положением, Петелина разделила оперативников и возвращалась в Следственный комитет вместе с Маратом. Токарева осталась в Люберцах. Ей поручили поиски Валерии Лебедевой бывшей подружки Павла Земскова.

В пути Елена рассуждала:

— Допустим, произошла чудовищная ошибка, в Афганистане тела солдат перепутали, а Павел Земсков выжил. Но почему тогда сын за долгие годы ни разу не пришел к родителям?

— Он мог попасть в плен, — предположил Марат. — Вернулся домой через много лет и решил не подвергать родителей новому стрессу.

— Сомнительная версия, — покачала головой Елена. — О таком стрессе можно только мечтать.

— Пожалуйста, другая. После ранения Земсков потерял память. Или в плену ему так промыли мозги, что он стал другим человеком. Ему не нужны родители, их заменил аллах.

— Не знаю, что с головой у Земскова, а вот про его ранение в колено Булатников рассказал. А у нас фигурирует Хромой, который убивает таджиков.

— Убийства без мотива. Значит, с головой у Хромого тоже ку-ку!

— И отец Земскова хромает, — припомнила Петелина. — Он худой и достаточно бодрый.

— Предлагаешь установить за стариком слежку? — усомнился Марат.

— Не будем распылять силы, — согласилась Елена. — Нам надо найти Павла Земского, на которого оформлена квартира. Установим его личность, и всё станет ясно.

— Или появятся новые вопросы, — усмехнулся Марат.

В Следственном комитете к Петелиной в кабинет явился Миша Устинов с папкой в руках. По искоркам нетерпения в глазах криминалиста чувствовалось, что Головастик что-то нашел.

— Я поднял результаты анализов по убийству Тимура Раджабова трехлетней давности и сверил кровь убийцы по ДНК с нашими базами данных. По-прежнему совпадений нет.

— С такими новостями мог бы не спешить.

— Современные методы позволяют копнуть глубже. Я провел дополнительные генетические исследования и нашел совпадение с ДНК сына предполагаемого убийцы.

— Сына? — брови следователя взметнулись вверх.

Она увидела свое лицо в зеркале, вспомнила ленты от морщин на лбу Астаховской и вздохнула. С такой работой не до фейс-фитнеса.

Головастик, не боявшийся морщин, с жаром объяснял:

— Я использовал метод генетической генеалогии, по которому можно вычислить ближайших родственников. Сложно, но эффективно.

— И кто же сын убийцы?

Устинов вынул из папки лист и прочел:

— Гамов Антон Андреевич — офицер вооруженных сил, поэтому его ДНК есть в базе данных.

— А его отец?

— Гамов Андрей Сергеевич. Работал в отделении федеральной миграционной службы.

— Значит общался с мигрантами и мог знать Раджабова. Заключение готово? — оживилась следователь.

Криминалист выложил на стол бумаги. Петелина просмотрела документ и обратилась к Валееву, который находился в ее кабинете:

— Марат, выезжай на задержание. Доставь мне этого Гамова.

— Его адрес известен? — обратился оперативник к криминалисту.

— Подождите, я не всё сказал. — Устинов остановил оперативника и выложил перед следователем новую бумагу: — Гамов Андрей Сергеевич скончался в городской клинической больнице. Вот справка.

Петелина посмотрела дату:

— Семнадцатого апреля три года назад.

— Через сутки после убийства Раджабова, — подтвердил эксперт. — Скончался, не приходя в сознание.

— Это как понимать?

— Напрашивается версия, что Гамов убил Раджабова, но тот успел нанести убийце смертельное ранение.

— Час от часу не легче. Почему же Гамов не попал в круг подозреваемых? — Петелина покрутила между пальцами карандаш, метнула его в стаканчик и решительно встала: — Марат, едем в больницу. Нужно всё выяснить на месте.

В городской клинической больнице данные трехлетней давности хранились в компьютере. Медсестра вывела медицинскую карту Гамова на дисплей и показала следователю:

— Пациент Гамов А.С. поступил в больницу пятнадцатого апреля. Лежал в реанимации отделения травматологии. Скончался семнадцатого.

— Поступил пятнадцатого? Не может быть!

— Здесь так написано. Доставлен по «скорой помощи» после дорожно-транспортного происшествия.

Новая информация порождала новые вопросы. Как Гамов мог убить курьера, находясь в реанимации?

— Кто был лечащим врачом? — спросила следователь.

— Хирург Свиридов. Вы можете найти его в отделении.

С распечатанной больничной картой Гамова Петелина нашла Свиридова, предъявила хирургу служебное удостоверение и обратилась с вопросом:

— Вы помните этого пациента?

Хирург просмотрел историю болезни Гамова и нехотя объяснил:

— У него были множественные травмы несовместимые с жизнью. Мы сделали всё, что могли.

— Пятнадцатого апреля — этот точная дата?

— Ну, знаете ли! На то и компьютеры, чтобы врачи голову не забивали пустяками.

Петелина была не согласна с оценкой вопроса и задала еще один не менее важный:

— Были ли на теле Гамова свежие порезы, полученные в драке?

— Ну, знаете ли! Вы хоть представляете в каком виде к нам поступают после ДТП?

— Я имею в виду открытые части тела: руки, лицо.

— Вот именно на открытых участках и больше всего крови, — стал раздражаться хирург.

— Это важно. Попробуйте вспомнить.

— Я повторяю, нашей вины в смерти Гамова нет. Если у вас претензии к методам лечения, будем общаться в присутствии главврача.

Хирург обиделся и закрылся. Дальнейшее общение с ним стало бесполезным. Петелина вернулась в машину с медицинской выпиской Гамова, швырнула бумаги на заднее сиденье и пожаловалась Марату:

— Сплошные противоречия. По бумагам Гамова привезли в больницу пятнадцатого апреля, а убийство Раджабова произошло шестнадцатого. На жертве кровь Гамова. Как это может быть?

— Ошиблись с датой. В больницах вечный бардак.

— Гамов доставлен после автоаварии. В больнице есть справка из автоинспекции с той же датой.

— Тогда Головастик перемудрил. Запутался в исследованиях. По ДНК сына определил отца — голову сломаешь.

— Похоже на это, — вынуждена была согласиться следователь.

Она позвонила эксперту и в мягкой форме выразила сомнение. Ответ был резким:

— Елена Павловна, я все сделал точно! Это наука, а не гадание.

— Ну хорошо, у тебя наука, а мне что делать с противоречивыми результатами? Убит Раджабов. Под подозрение попал Булатников, но его освободили, потому что кровь на жертве принадлежала Гамову. Однако Гамов лежал в коме во время убийства.