— У вас ниточка зацепилась, — предостерегла я.

— Какая ниточка? Что ты мне зубы заговариваешь? — Кикируся сделала шаг назад, намотанная на каблук тоненькая, как паутинка, нить натянулась… и порвалась с таким оглушающим звуком, словно лопнули все струны гигантской арфы.

Кикерис охнула, пошатнулась — я едва успела ее подхватить под локоть.

— Что я натворила! — всхлипнула она.

Пронзительные, жалобные звуки еще не затихли, как в комнате забрезжил еще один женский силуэт. Я с изумлением узнала в светящихся контурах черты няни Раганы.

— Что у тебя случилось, сестрица?

Не успела я удивиться столь неожиданным родственным связям няни, как призрак Раганы взглядом прошелся по комнате, оценил композицию и рявкнул:

— Что встали? Еще не поздно вернуть, пока эхо не утихло! Лови клубок, пока не истаял!

Эти слова словно подстегнули кастеляншу, и, вырвав локоть, она кинулась ловить клубок. Тот, тая на глазах, как снежный ком, с юркостью мыши уворачивался, отпрыгивал, норовил спрятаться под стол, а ведьма носилась за ним, как огромная летучая мышь. Какое счастье, что склад был пуст, а из мебели остались только конторка, стул и я.

— А ты что глазеешь, Лика? Хватай обрывок нити, быстрее! — привел меня в чувство на диво деятельный призрак Раганы. — Изо всех сил держи! А мы с Бри с другого конца подержим, пока Кикерис их не свяжет.

И призрак исчез.

Я с трудом увидела оборванную нить — она стала совсем прозрачной, как и все изделие, над которым трудилась Кикерис. Когда я потянулась к оборвышу, кончик вильнул в сторону. Но так вяло, словно спящая ящерица. Нить и была холодной, как ящерица. Но стоило мне взять кончик двумя пальцами, как она, яростно дернувшись, вырвалась и хлестнула меня по руке. Хорошо, что удар пришелся по кончику длинного ногтя — нить оказалась стальной, острой, как меч, и я отделалась только срезанным ногтем. Прощай, маникюр.

Ах так! Жутко разозлившись, я сдернула с косы пеструю ленточку с наложенным на нее парализующим заклятием.

Пока я воевала с едва видимой нитью, стремившейся то захлестнуть мне шею, то живодерски отрезать руки-ноги, Кикерис метнула в шустрый, ставший совсем крошечным клубок спицу и пришпилила его к стене. Каменной! Сложенной из сверхпрочных базальтовых глыб! Не зря я боялась ведьминого оружия. Беглец остервенело задергался, но удивительная кастелянша уже подскочила и, крепко удерживая в кулаке, осторожно сняла.

В этот момент и я поймала ненормальную нить, захлестнув ее кончиком ленты. Не ожидая такого коварства, нить дернулась один раз и сделала вид, что упала в обморок, — обмякла, притворившись шелковой.

А Кикерис с плененным клубком уже подскочила ко мне.

— Дай! Быстрее! — и вырвала полуобморочную добычу из моих рук.

Оглушительный аккомпанемент невидимых порванных струн, под который происходила эта странная битва, уже затихал, когда ведьма дрожащими пальцами грубо связала кончики нитей и замерла, зажав узелок в кулаке, шепча над ним заклинание на непонятном мне языке. Ее голос умолк вместе с эхом.

В наступившей тишине, нарушаемой только нашим судорожным дыханием, старуха раскрыла коричневую морщинистую ладонь. Место разрыва тускло светилось багровым и выглядело безобразным утолщением, но нить снова была целой.

С ума сойти, какие переживания из-за какого-то недовязанного шарфа! Пусть и колдовского.

— Успели! Спасибо тебе, девочка! — Ведьма всхлипнула, вытерла слезу, скатившуюся по морщинистой щеке. Крепко обняла меня.

Я не стала говорить, что, не заявись я сюда, ничего и не случилось бы: кто их знает, эти волшебные клубки, да и вязальщицы более чем странные. Вот и Рагана, оказавшаяся сестрой Кикируси, постоянно сидела над вязаньем.

Пока я изумленно хлопала ресницами, Кикерис куда-то припрятала и клубок, вернувшийся к первоначальному объему, и вязанье. Когда она, ссутулившись, пошаркала к выходу, в руках у нее уже ничего не было.

— Что за жизнь! Сплошные стрессы! Не один, так другой в беду попадет! Как уследить-то за всеми, шалопаи мои ненаглядные? — бормотала она, пока не скрылась за дверью, оставив меня совершенно одну в башне, если не считать притихший на верхних этажах зверинец.

И о ключах на столе расстроенная кастелянша совсем забыла.

Первым делом я бросилась проверять, к каким дверям и тайнам подходят кованные из черной стали фигурные ключи. Увы, к выходу (он же вход) из башни ни один из связки не подошел. Уж кто-кто, а мадам Кикерис совсем не Дура.

Я обошла владения ведьмы, куда могла проникнуть. Кухня, две кладовки, ледник в погребе. К какой двери подходил самый маленький ключ, так и не выяснила. Такие изящные — с половину мизинца — обычно к ларцам делались.

Сварить, что ли, суп, порадовать ведьму, а то скоро совсем готовить разучусь на казенных харчах. Но прежде чем возиться с котелком и разжигать огонь в очаге, сделанном по старинке из грубых камней, обмазанных глиной, я решила поискать ингредиенты и, взяв с разделочного стола топорик для рубки мяса, полезла в погреб.

В леднике царил такой адский холод, что я попала туда со второй попытки: пришлось возвращаться за теплой накидкой. Магический огонек и тот замерзал — еле тлел. Потому я не сразу увидела, что в леднике были две камеры. В одной висели свиные и оленьи туши. А во второй, огромной, с пещеру, но запертой на тот самый маленький ключик, у дальней стены действительно лежал замороженный тролль.

Я знала, что демоны постоянно с кем-то воюют на своих границах. Война — их стихия и суть. Перемирие с Белой империей дурно сказывалось на их характере: им остро не хватало битв, когти почесать не об кого. И они принялись за ближайших соседей. То с орками схватятся, то с нежитью, то с троллями.

Но зачем тащить труп поверженного врага в Академию? Для опытов? Тогда почему именно в мою башню?

Что-то тут не так.

Особенно если учесть, что холод троллей лишь усыпляет, но не убивает. Хотя этот экземпляр был явно мертв — пасть раззявлена, огромный язык вывалился, а крупная голова свернута набок и вмерзла в окровавленный лед.

Зачем хитрая ведьма отправила меня к троллю? Вот вопрос.

У меня уже зуб на зуб не попадал, но, зафиксировав дверь тяжелым табуретом, чтобы случайно не захлопнулась, — а то знаем мы любовь Кикируси к ловушкам! — я шагнула вглубь камеры.

Тут же поскользнулась, наступив каблуком на сосульку, одну из многих, хаотично валявшихся на полу, и услышала громкий металлический лязг. От испуга я снова поскользнулась и едва не въехала дохлому троллю в пасть, наступив на эту демонскую сосульку с металлическим стержнем внутри. Выпнула его наружу и выскочила следом, пока рядом с троллем не застыла моя собственная замороженная статуя.

От удара о каменную плиту пола ледяная корка на моей находке раскололась, под ней оказался длинный кухонный нож. Сначала я подумала, что Кикируся его случайно обронила и он тут уже сто лет валялся, обрастая льдом. А когда привычно коснулась пальцем невидимого селениса на шее, камня проявляющего скрытое куда лучше магических сканеров Академии, от которых я успешно пряталась почти полгода… И где-то в древних стенах точно так же прятался убийца…