События между тем не желали стоять на месте, продолжали развиваться с потрясающей быстротой: пока все были отвлечены падением Илли, один из сталагмитов успел достичь пола, пролиться на нею и сформироваться в черного паука человекоядных размеров. Едва обретя форму, паук бросился на первое, что разглядели его только что проклюнувшиеся глазки, — к счастью, это оказался Заноза: кинься паук, к примеру, на Фредди Бедьмонда или на того же Михаила Летина, и небольшая компания почти : наверняка уменьшилась бы еще на одного человека. ; Но у Занозы в руках был лазерник — правда, неэффективный против нечисти, зато вполне пригодный как оружие ближнего боя, чем он, собственно, в недавнем прошлом и являлся.

Паук наскочил на Занозу сзади, сразу его опрокинул и сгреб передними лапами прямо к раскрытым и наверняка ядовитым челюстям. Но в самый критический и сладкий (для паука) момент укуса Кики заехал ему в пасть лазерником, воткнув его туда поперек. Челюсти временно заклинило, у паука произошла небольшая заминка — он освобождал свои жвалы маленькими дополнительными лапками мечтавшими уже запихнуть в ротик кое-чего повкуснее. Внезапно на него напали со всех сторон такие вкусные враги с железными дубинками (бывшими лазерниками), зажатыми у них в передних хватательных ногах. Вкусные враги — Петр, Седой и Рейчел — дубасили бедное насекомое кто во что горазд, и ему сразу стало не до коварного Занозы и даже не до его невкусного карабина, застрявшего во рту, — все ноги понадобились, чтобы отбиваться от врагов, а дополнительные лапки — чтобы защищать от ударов ротик. В это время главный и самый ядовитый враг — Карриган, выбрав удачный момент, послал в паука свой убойный плевок. После этого меткого выстрела паук почувствовал себя дурно, его потянуло в ближайший уголок, куда он, шатаясь, направился и где упал. На этом закончилась, так толком и не начавшись, его карьера оперативника-убийцы.

— У тебя что, вместо слюны — жидкий парализатор? — спросил Седой, утирая рукавом лоб.

— Почти угадал. А вместо крови — серная кислота, — отозвался Карриган.

Они еще разглядывали дохлого паука, когда в помещении раздался новый крик, принадлежавший Бельмонду.

— Смотрите! — воззвал к окружающим Фредерик Афанасьевич, взгромоздившийся после покушения на Илли с ногами на прилавок. Сидя там в весьма неудобной для его комплекции позе турка, Бальмонд тыкал пальцем вверх. Там, наверху, действительно творилось что-то новое и не вполне пока понятное: незримый «потолок» прогибался теперь не так угрожающе, и новых сталагмитов на нем больше не возникало, а по чернильному фону разлившейся Кляксы сновали туда-сюда едва уловимые тени, оставляя за собой нитеобразные следы.

Приглядевшись внимательней, Михаил понял что это паучки (и тут паучки!): сотни паучков творили наверху быструю работу — опутывали черноту тонкими нитями, сплетающимися постепенно во все более мелкую сеть. И эта ажурная авоська сдерживала напор, лишала массу подвижности и оттягивала, оттягивала ее от маленького зала, куда безразмерная тварь так упорно стремилась прорваться!

— Это что? — спросил Заноза у Карригана. Тот усмехнулся криво, но все же с заметным облегчением:

— Это не ко мне. — И поглядел на Илли: — Ты вызывала пауков?

Она устало пожала плечами:

— Я только просила о помощи. Кричала: «Помогите!» Мысленно. — Поглядев вверх, она добавила с сомнением: — По-моему, я тут ни при чем.

Сеть постепенно стягивала черноту с ночного неба, медленно уволакивая агрессора по направлению к Кляксе.

— Отличная работа! — Карриган кивнул Илли, как бы в знак благодарности. — Думаю, до утра теперь можно спать спокойно. — С этими словами он прошел к стойке, взял одну из стоящих рядом с Бедьмондом бутылок и осчастливил ее долгим поцелуем взасос.

— А как же это?.. — Бельмонд, неуверенно сползая с прилавка, указывал в тот угол, где скорчился паук. Карриган опустошил бутылку, сунул ее Бельмонду в дрожащие руки, вытер рот запястьем и ответил:

— А «это» к утру само рассосется.

Не то чтобы Михаил сомневался в словах Занозы о том, что Скалди поутру воскреснет — само по себе это утверждение вернуло ему бодрость духа и вселило некоторую надежду после вчерашней страшной находки. И все же настоящим потрясением явилось для него на следующее утро воскрешение Скалди — наверное, третьим по силе потрясением в его жизни после встречи с Илли и обретением своего дара.

Остаток ночи он проспал так, будто провалился в какую-то собственную, подсознательную Кляксу, и никакие неудобства, вплоть до жесткого пола вместо уютной постели, не стали помехой его богатырскому сну. А выудил его наутро из небытия, словно рыбку на живца, переливчатый девичий смех. И таким нереальным казался этот смех на фоне не покидающей его даже во сне мрачной настроенности, что он сразу открыл глаза и сел, отыскивая взглядом источник веселья.

Смеялась незнакомая девушка, стоявшая по-хозяйски за стойкой — голубоглазая, со светлыми прямыми волосами до плеч, в белоснежной маечке и в синих джинсах. Ее изящные запястья опоясывал каскад браслетов, мелодично позвякивавших при каждом движении рук. Улыбающийся Странник облокотился о прилавок напротив нее, а она смеялась, передавая ему с полки бутылку.

— Скалди, детка, ты опять все перепутала, — сказал Заноза. — Мои любимые напитки находятся на правом фланге.

— Ничего я не перепутала! Просто тебе с утра полезнее пить лимонад! — весело отвечала она, вручая ему бутылку. Тут до Михаила наконец дошло, откуда взялась здесь эта незнакомая девушка: просто вышла поутру, как ни в чем не бывало, из заднею помещения, увидела кучу посетителей и приступила с огоньком к привычной работе. Михаил отыскивал на ней глазами следы вчерашних рваных ран: одежду она, конечно, сменила, но на загорелой коже лица и рук не было видно ни малейшей царапины! Михаил почему-то подумал, что, будь сейчас на его месте Фредди А. Бельмонд, он точно свалился бы в обморок.

Не успел он вспомнить о Бельмонде, как тот нарисовался на пороге подсобки — умытый, причесанный и довольно-таки бодрый по сравнению со вчерашним. Если Бельмонд и лишался чувств при виде Скалди, то произошло это еще до пробуждения Михаила, а в целом, кажется, воскрешение Скалди вернуло ему в какой-то мере его природный оптимизм.

— Доброе утро! — поприветствовал его Бельмонд, огибая стойку, и любезно заказал себе у Скалди «что-нибудь перекусить». Вежливость была у хозяина «Горного орла» профессиональной привычкой, и ее проявление по отношению к преступнику, каковым он наверняка считал Михаила, только лишний раз доказывало вернувшуюся к Бельмонду поутру бодрость духа.

Ответив нечленораздельным «сдобрутрм», Михаил огляделся по сторонам: в помещении находился еще только Попрыгунчик, который крепко спал. свернувшись у погасшего диска. Даже паука в углу не было — то ли его убрали, чтобы не поганил интерьер, то ли оплеванное насекомое действительно рассосалось за остаток ночи.

Михаил встал и потянулся — тело онемело, мышцы болезненно охнули и нехотя приступили к работе. «Надо бы немного размяться», — подумал он без энтузиазма и вышел наружу, надеясь встретить там остальных и в первую очередь Илли. Он увидел ее еще с порога и не сказать, чтобы очень обрадовался, — она в компании Карригана занималась осмотром близлежащих полотен «картинной галереи». Петра и его банды нигде не было, но за этих Михаил не особо-то волновался — небось не потеряются, куда ж им деваться здесь без Проводника?