– А ты его читал?

– Читал, не оторваться! Наши монстры пока еще нечухнулись, а я уже подсуетился. Кстати, у тебя есть шенген?

– Да, у меня виза действительна до февраля.

– Отлично. После Нового года надо сделать новую, чтобыв любой момент можно было лететь, куда потребуется.

– Игорь, я как-то даже не рассчитывала на международныйуровень.

– И зря! Кстати, подумай, кому это отдать переводить.Но надо быстро.

– Игорь, надо не быстро, а хорошо. А то я тут купилакнижку, вроде бы мировой бестселлер, а читать немыслимо, жвачка. Ты же печешьсяо репутации издательства.

– Конечно, но ты пойми, мы должны выпустить книгу самоепозднее в мае.

– А объем?

– Двадцать листов. Я подумал, если отдать четыремпереводчикам по пять листов…

– И что это будет? Кто в лес, кто по дрова… Хотя, есливзять сильного редактора, который приведет все к общему знаменателю… Я подумаю.А вообще, давай пока это не обсуждать, мы ж еще права не купили.

– А мы и не обсуждаем, я просто дал тебе информацию кразмышлению.

– Ну, если так… – засмеялась я. – Мы надолголетим?

– На три дня.

– Три дня в Париже… Восторг!

– Ты была в Париже?

– Была, но все равно. Париж есть Париж!

Игорь не поскупился, мы летели бизнес-классом. АннаГригорьевна оказалась вполне приятной дамой лет пятидесяти, в дороге они сИгорем все время обсуждали дела, а я сидела от них через проход и думала:удивительно, Игорь играет в моей жизни какую-то странную и очень важную роль.Ведь именно он, увидев фотографию в нашем журнале, узнал любимую женщину Родиона,сказал, что учился с ней вместе, и прозвал ее «девственной селедкой». Именнотогда Родион рассказал мне о ней, и я все поняла. А вот теперь он дал мнеработу, которая настолько увлекла меня, что я и не думаю о Степане. А чего онем думать… Но все-таки иногда ночью я вдруг вспоминаю его небритую щеку, егочуть хриплый голос и слова: «Я уже успел влюбиться в тебя…»

Анну Григорьевну в аэропорту встречала племянница, постоянноживущая в Париже, и увезла к себе. А мы с Игорем поехали в отель.

Отель оказался прелестным, старинным и явно безумно дорогим.

– Фаина, приводи себя в порядок, на все про все тебеполчаса, и встречаемся внизу. Пойдем ужинать, потом небольшой загул по Парижу идальше спать. Завтра мы с утра встречаемся с агентом Рейли, а потом уже с нимсамим. Ты с утра отправишься по важному и очень приятному делу, на встрече сагентом мы обойдемся без тебя.

– Какое это приятное дело?

– Утро вечера мудренее.

Когда я увидела цены в меню ресторана при отеле, у меняглаза полезли на лоб.

– Игорь, но зачем…

– Фаина, это чепуха. Только не говори, что эти бабкилучше потратить на авторов. Положение обязывает. Ты не знаешь этих буржуев.Здесь все имеет значение: и отель, в котором ты остановился, и ресторан, где тыужинаешь…

– Да ладно, а если ты богат, как Крез, а у тебяплебейские вкусы?

– К русским это не относится. Короче, ешь все, чтозахочешь, поверь, я не разорюсь. И вообще, имей в виду, книгоиздание – это моехобби.

– Собирать марки было бы дешевле.

– Прекрати говорить о деньгах, красивой женщине это неидет.

Я засмеялась, махнула рукой и заказала что-то оченьизысканное.

Потом мы отправились в бар, потом гуляли по ночному Парижу,говорили, разумеется, об издательстве, и нам обоим было легко и хорошо.

Утром мы встретились в холле. Анна Григорьевна должна былапоявиться с минуты на минуту.

– Фаина, сейчас ты отправишься по магазинам.

– По книжным?

– О нет. По бутикам.

– Игорь, надо говорить «по бутикам».

– Да знаю, все вокруг говорят безграмотно, а этозаразно. А почему ты не спрашиваешь, зачем тебе идти по этим самым бутикам?

– А в самом деле, зачем?

– Вот тебе кредитка, и купи, пожалуйста, себе платьедля коктейля, деловой костюм и вечернее платье. Ну и все, что к этомуполагается.

Ну, там туфли, аксессуары и, наверное, меховую накидку квечернему платью. На цены не смотри, главное, чтобы вещи были самых лучшихфирм.

Я испугалась. Что это за дела? Он меня в содержанки вербует,что ли?

– Игорь, я не понимаю!

– Ты – лицо моей фирмы, но для лица фирмы одного лица ифигуры мало. Должны быть еще шмотки. Самые лучшие. Вот без брюликов можнообойтись, а без шмоток никак!

– Игорь, но это как-то…

– Ты не привыкла брать у мужиков деньги, я знаю. Но этоне для тебя, а для меня, для нашего общего дела. Имей в виду, если дело с Рейливыгорит и у нас его оценят, я выделю тебе некоторый процент от прибыли.

– Не понимаю, я что, должна захороводить этого автора?А может, еще и в постель лечь?

– Понадобится – ляжешь!

– Игорь, я так не играю!

– Извини, пошутил! А кстати, этот Кевин здоровокрасивый малый. Может, это еще твое счастье. Ты ж до сих пор по Шахринусохнешь?

– Игорь! – задохнулась я.

– Что Игорь? Об этом все знали. Я сам видел, как ты нанего смотрела.

– Игорь, если ты намерен на правах хозяина фирмы лезтьв мою личную жизнь, то я уйду из издательства.

– Прости, прости, больше не буду, но шмотки – это нетвоя личная жизнь, это часть имиджа моего главного редактора, прости главногоредактора моего издательства. Поверь, я знаю, что делаю. Эти затраты окупятся.Мы же не в последний раз будем охмурять буржуйского автора. Эти шмотки ещепригодятся не один раз. Вкус у тебя отличный, так что ступай и оторвись пополной программе. И еще раз прости за хамские выпады. У меня в Париже всегда слегкасносит крышу.

– Прощаю. А если я пойду к Шанель?

– Куда угодно!

И, хотя история со шмотками для имиджа главреда мне неслишком нравилась, не люблю быть обязанной кому бы то ни было, но женщина естьженщина, и остаться вовсе равнодушной к выбору роскошных нарядов я не смогла. УШанель я купила маленькое черное платье в качестве вечернего и зеленое длякоктейля. А деловой костюм я обнаружила у Кристиана Лакруа, светло-серый ибезумно элегантный. Купила три пары туфель, шарфик и сумку… Покупки мне доставятв отель. До встречи с Игорем и Анной Григорьевной оставалось еще много времени,а я здорово проголодалась. Несмотря на роскошь и дороговизну отеля, завтрак тамбыл по-французски убогим. Кофе, круассаны, джем и немножко сыра. Правда, егоподавали в номер. Зато сейчас я зайду в хороший ресторан и непременно сфранцузской кухней. Я шла по улице, Париж уже готовился к Рождеству и был, есливозможно, еще прекраснее, чем всегда. К тому же светило солнце. И настроение уменя было превосходным. Вдруг позвонил Игорь.