Очень люблю вас, крепко целую. Желаю Рите легких родов.

Молюсь все время. Ваша Лида.

31.03.1976. Париж – Нью-Йорк

Дорогая Риточка!

<…> Парижа еще не знаю, и он меня совсем не радует, т. к. все, что я видела, люди, кроме телевидения, картины – все скучно и бездарно. В Лувре еще не была. Надеюсь на скорую встречу с вами. Сейчас живем с 19 марта у Натальи Горбаневской[327]. У нее очень хорошая квартира, но очень далеко от центра. Я приехала из Вены совсем больная и Игорь тоже. Он много хлопотал, чтобы вывезти мои картины.

У него уже в Париже очень сильно болело ухо. Видела на выставке Шапиро[328], была, если помнишь, такая художница, которую лечил Марат[329]. Она вернулась из Израиля и сейчас в Париже <…> Видели Шемякина, очень противный, в какой-то дурацкой одежде, и вообще все это мерзко. Думаю, что много здесь не проживу. С кварт[ирой] очень трудно, с 1-го числа будем жить в отеле, еще придется приплачивать за комнату. Мне предлагают сделать выставку в одной галерее, наверное, соглашусь. А вообще было бы неплохо получить здесь временный паспорт, а потом уже ехать в USA, но для этого нужно время. Видела Глезера, но в Монжероне[330] не была еще. [Илл. 128] Еще плохо себя чувствую. Я написала Немухину 2 письма, но за три месяца не получила от него ни одного ответного, и вообще я думаю, он не хочет писать – трусит. Настроение у меня не очень-то. В Вене было намного лучше, и люди там были прекрасные.

Здесь, кроме Наташи и еще одной знакомой, пока никого не знаю, да и не стремлюсь, а всякие Шемякины, Зеленины[331]и прочие мне совершенно не интересны: кроме меркантилыцины, ничего у них нет за душой.

Дину[332] увижу в пятницу. Я ей звонила, она сказала, что лучше мне ехать в Америку, как будто я от нее что-то хотела, хотя она сама просила меня позвонить. У Глезера спросила телефон Шуры[333], но он мне сказал, что с собой у него нет <…> Бог с ними! В пятницу пойду смотреть галерею, что к чему.

Пиши срочно, какие у тебя дела. Обнимаю и целую тебя крепко. Вите большой привет.

Я рада, что у него так блестяще с правами.

Твоя Лида.

Илл. 128. Буклет выставки Лидии Мастерковой в «Русском музее в изгнании», Монжерон, Франция, конец 1970-х.

Архив М.М.-Т. и В.А.-Т.

07.04.1976. Париж – Нью-Йорк

Дорогой Витенька!

<…> Мы живем пока ничего. Переехали в отель. Я не работаю уже две недели, и жизнь моя мне не в жизнь. Надеюсь, что все устроится. Сейчас, конечно, для меня трудная проблема с жильем и помещением для работы. Как это все решить, просто еще не знаю. Хотела бы знать ваше мнение и планы. Собираетесь ли вы жить все время в Штатах? Я помню твое письмо еще в Москве, где ты сообщал, что хотел бы жить в Европе. Я думаю, но не знаю, что из этого получится, закрепиться во Франции, т. е. получить бумаги на жительство во Франции, чтобы можно было потом поехать в USA и при желании вернуться назад. Я почему-то не уверена, что смогу осесть в USA. Хотя мне уже надоели все эти переезды. Нет дома – это очень трудно. Люди разные. Эмигранты в основном довольно неприятные люди, если не сказать больше. Мне очень нужен твой совет, Витя. И многое для меня зависит от ваших с Ритой планов. Думаю, что, если бы у нас было прибежище во Франции – было бы неплохо, хотя я не уверена в этом. Дина выпустила пластинку «Блатные песни», и я ее пришлю вам. Написала Элли письмо, но не получила от нее ничего. Сегодня получила назад письмо свое Худякову, которое было в USA, но он не удосужился сходить на почту и получить его. Оно блуждало с 19 января <…> Целую, Лида.

[Письмо, написанное Маргарите Мастерковой-Тупицыной и посланное вместе с предыдущим]

Дорогая моя крошенька!

Поздравляю тебя с новорожденной[334] и желаю вам пребывать в хорошем здоровье и настроении. Я надеюсь, Бог даст, так и будет. <…> Живем мы неплохо, но пока здесь не работаю: нет помещения подходящего. Живем в отеле очень скромно. Париж красивый город, но я еще не очень его знаю и мало где была. Видела Дину Верни, в субб[оту] едем с ней к ней в деревню. Насчет выставки еще не знаю, как будет. Я вообще не тороплюсь, хотя нужны деньги. Жить на 20 франков совершенно невозможно. Но у нас есть пока деньги, и мы живем неплохо. Я продала в Вене картину и 3 графики, но с переездом много ушло денег. Во Франции нужно было оплатить машину, перевоз картины 140 франков и проч[ие] расходы, покупки. Здесь все очень дорого. К тому же мне нужно доплачивать за квартиру. Нина сказала, что Володя Немухин очень переживает наш отъезд, даже обращался к психиатру. Я очень беспокоюсь, как он там, и не знаю, как ему помочь. И вообще в Москве скверноватенько, так что жалеть не о чем. Хотя привыкать нужно, работать нужно и жилье нужно – вот так <…> Целую тебя крепко… Твоя Лида.

Лето 1976. Париж – Нью-Йорк

Дорогие мои Красы Ненаглядные!

Наконец, получила письмо, открытку и ваши карточки. Очень была рада и целый день, только и вынимала из конверта письмо и читала, и смотрела карточки <…> Ритульчик так много написала для меня приятного, что прямо слов нет, чтобы все объяснить, могу сказать одно, что если все это так, то все труды российские не пропали даром. Передайте большой привет Завалишину[335], когда приеду к Вам, буду рада познакомиться с ним… Я очень рада, что вы взяли с собой Генриха, не бросайте его одного[336]… Начала учить французский, но ничего не «прет» в меня. Много работала в этот месяц. Сделала 22 листа отменной графики, прошу прощения за похвальбу, но я довольна. [Илл. 137] Я всем довольна, порой я просто парю в облаках от ощущения свободы, что никто не постучит в дверь и не спросит: «Работаете вы или нет, а то устроим на завод», как тогда после выставок. Я знаю, что некоторые люди хотели бы написать