– Странно, – пожала плечами Леся. – Обычно за государственные деньги все дерутся. Откаты чиновникам дают, чтобы их получить…

– Вот и я про то, – наставил на нее указательный палец детектив. – В корень смотришь, Евдокимова!.. Я и Райтонена о том спросил: почему же он не хочет припасть к благодатным сосцам государства?

– Ну, а он?

– Он мне лапшу про свободу творчества начал вешать, но я ведь тоже не пальцем деланый… Ну, тогда он объяснил мне все на пальцах, популярно. Государство ведь (в лице военных или минкульта), говорит, не все кино целиком финансирует, а только половину денег дает. Оставшееся бабло им с Брагиным самим надо в сериалы вкладывать. «А раз так, – вкручивал мне Райтонен – я должен на эту патриотическую бодягу те деньги палить, на которые мог бы хороший кассовый фильм снять, детектив или любовную историю. Не хочу я, – говорит, – как при совке, воспитанием трудящихся заниматься и на это бабло тратить». А Брагин, по словам Эрика, блин, Робертовича, зубами за эту тему ухватился и очень хотел финансирование из госказны получить.

– А по-хорошему договориться эти двое не пробовали? – поинтересовалась девушка. Ей казалось, что на этот раз Ник говорит правду – или почти правду.

– Райтонен сказал, что он пробовал убедить Брагина по-хорошему. А тот уперся и ни в какую. Даже слушать ничего не хотел – и в принципе имел право: бабки-то в кино вкладывал он… И тогда этот финн – или кто он там, карел? – обратился ко мне. И предложил Брагина скомпрометировать. Поставить на него «медовую ловушку». Сделать интимный компромат.

– Зачем? – искренне удивилась Леся.

– Правда не понимаешь или прикидываешься? – испытующе глянул на нее детектив.

– Правда, – чистосердечно сказала Леся.

– Объясняю популярно. Предположим, мы сняли Брагина в объятиях девушки – в твоих конкретно объятиях, так?

– Ну, допустим.

– Потом мы размещаем вашу горячую любовь в Интернете. Это мягкое порно, естественно, смотрят разные чиновники из минобороны, из министерства культуры – а они любят всякую клубничку! И говорят: как?! Брагину, этому порочному человеку, который даже не может свой, извиняюсь, член на привязи удержать, мы будем отдавать миллионы на патриотическое воспитание молодежи?! Не бывать тому! И – кранты: финансирование закрывается. Райтонен счастлив.

– Почему ж ты мне с самого начала ничего не рассказал? Придумал про жену ерунду какую-то…

Сыщик отмахнулся.

– Меньше знаешь – крепче спишь.

– Слушай, Ник, а эту схему с интимом Райтонен сам придумал?

Детектив почесал подбородок.

– Ну да.

– А тебе не показалось, – осторожно спросила Леся, – что здесь что-то нечисто? Что-то большее, чем простой компромат?

– Какая разница! – вдруг вскипел Кривошеев. – Показалось, не показалось! Мне сделали заказ, мне платят – все! Больше меня ничего не интересует.

– А теперь, когда убили Брагина? – Леся подалась к детективу и спросила вкрадчиво: – Неужели ты думаешь, что все так просто?

– Просто, непросто – какая разница!

– Продюсера замочили, – напомнила Леся. – А мы с тобой главные свидетели. Как бы на нас вообще убийство не повесили.

– Шла бы ты, Евдокимова!.. – досадливо рявкнул детектив. – В баню бы ты шла со своими задушевными прокурорскими разговорчиками!.. Ты у меня просила правду – вот и получай. Давай лучше колись про второго заказчика.

Леся откинулась в кресле и скрестила руки на груди.

– А второй заказчик тот же, что первый: вдова Брагина. Она считает, что ее старший сын ни в чем не виноват. И просит найти настоящего убийцу.

В глазах Ника блеснула радость игрока, которому вдруг пошла карта. Тем не менее отвечал он саркастически:

– А денег скока она дает? Опять две тыщи зеленых?

– О деньгах мы с Верой Петровной пока не беседовали. Я сказала, что ты сам ей позвонишь и договоришься.

– Уж конечно, договорюсь!.. – пробурчал частный сыщик. – После того, как ты за две копейки согласилась искать ее сыночка-наркомана, может, она мне за второго гривенник заплатит…

Однако, несмотря на Никово ворчание, Леся заметила, что детектив доволен.

Неожиданно сменив тему разговора, Леся спросила:

– А зачем к тебе сегодня Райтонен приходил?

И тут Ник впервые за все время беседы (да и, пожалуй, за всю историю знакомства) заговорил по-человечески: искренне, без ерничанья и давиловки.

– Ох, Леська, лучше тебе не знать!

– Почему это? – нахмурилась помощница детектива.

Ник словно огорчился своей открытости и снова спрятался под личиной то ли крутого сыщика, то ли мудрого руководителя.

– Да потому, что мы еще окончательно не договорились.

– А о чем вы договаривались? – Леся умела быть настойчивой.

– Это, извини, не твое дело.

– Сколько можно! – в сердцах воскликнула Леся. – Опять какие-то тайны мадридского двора!..

– Хотя… – в задумчивости пробормотал Ник. – Может, и тебе придется над поручением финна поработать…

– Знаешь что, Ник, – Леся подалась вперед. – Я в это убийство вляпалась по уши. И ты, кстати, тоже. И тут тебя о чем-то просит тот, кто эту кашу заварил. А я опять ничего не знаю?!

– Коммерческая тайна, – развел руками детектив.

Леся взорвалась:

– Да ты что, Ник, не понимаешь? Может, Райтонен – убийца? Может, это он Брагина замочил? Во всяком случае, у него и возможность была – он присутствовал в ресторане, и мог за нами пойти, и шлепнуть Брагина, пока я в ванной сидела… И мотив у Райтонена имеется: бизнес… – Тут Леся вздохнула, сменила тон и сказала почти жалобно: – Ник, ну пожалуйста, признайся: о чем тебя просил Райтонен?

Кривошеев минуту колебался, потер лоб и наконец выдал:

– Он хочет, чтобы мы помогли засадить старшего сына убитого, Петра.

– Что?! – воскликнула Леся. – Засадить сына? Слушай, но раз Райтонен об этом просит – тогда, значит, он и есть настоящий убийца!..

Ник покачал головой:

– Не все так просто, дорогая Леся. То, что наш друг Эрик Робертович хочет закрыть Петю Брагина, вовсе не значит, что он убийца. Петр и без того в дерьме по уши. Милиция взяла его в тот вечер в квартире отца, рядом с хладным трупом папашки.

– Серьезно? – воскликнула девушка. – Откуда ты знаешь?

– Сведения получены из надежных милицейских источников.

Леся задумчиво сказала:

– Когда я выходила ночью из квартиры Брагина, продюсер был уже мертв. И никаким Петей там не пахло. Откуда он взялся?

– Вопрос, – развел руками сыщик.