Ситуация казалась нелепой, и Эшер рассмеялся.

— Это всего лишь дверь. Дерево. Оно неживое. А если неживое, то ушей у него нет. Слышать оно вас не может. Говорю вам, это сырость. — Чтобы доказать свою правоту, он сам толкнул дверь.

Она открылась.

— Проклятие, — пробормотал Эшер, нахмурившись. — Нравится, чтоб с ней поиграли. Капризная, как женщина.

Гар одернул тунику.

— Нет. Это всего лишь сырость, как ты говорил.

Эшер посмотрел на него:

— Сколько, по-вашему, ступенек наверх?

— Сотня и еще тринадцать.

— О, мои бедные ноги.

Гар послал вперед плавающий огонек; в звенящей тишине они стали подниматься по единственной лестнице. Гар открыл еще одну дверь — на этот раз безо всяких усилий, — кивком предложил Эшеру пройти вперед и последовал за ним. Огонек отбрасывал на пол причудливые дрожащие тени. Мановением руки Гар захлопнул дверь, возжег с кончиков пальцев свежий огонь и уже от него засветил канделябры, развешанные по резным стенам. Тени исчезли, и помещение полностью осветилась.

Здесь было чисто, прохладно и пахло дождем. Темно-красный паркетный пол был сделан из тысячи ровных дощечек, которые складывались в сложный замысловатый узор. В Палате можно было бы устроить бал пар на пятьдесят… если бы не то, что находилось в ее центре.

Прямо под центром прозрачного купола располагалось нечто, напомнившее Эшеру игрушку ребенка-переростка.

— Погодная Карта, — прошептал Гар. В голосе его звучали благоговение и страсть, жажда власти и страх. — Творение Барлы в самом чистом виде. Магическое отражение королевства — до самой маленькой деревушки, до последнего камешка.

Осторожно приблизившись, Эшер убедился в правоте Гара. На карте присутствовали Горы Барлы и протянувшийся у их отрогов Черный лес. Здесь же была обозначена Дорана с ее высокими отвесными стенами, река Гант и ее притоки, напоминавшие растопыренные серебряные пальцы. Шафрановые холмы. Равнины. Все закоулки, все местечки, которые они посетили с Гаром по пути следования в Вествейлинг, все города королевства, деревни, фермы и хутора, сады, виноградники и поля — все было представлено на этой миниатюрной, но абсолютно точной копии. Эшер наклонился, и грудь как будто сдавило тисками — вот и он, такой близкий и такой недостижимый, его любимый Рестхарвен. На него как будто пахнуло домом.

Не поднимая глаз, чтобы не выдать всколыхнувшихся вдруг чувств, он глухо спросил:

— Знаете, как эта штука работает?

— Честно говоря, не вполне уверен, — признался Гар. Эшер все-таки оторвался от Карты.

— Не вполне уверены?

— Ну, не знаю. — В голосе его прозвучало раздражение. — Мы с Дурмом не успели до этого дойти.

— Очень плохо.

— Но вы уверены, что она вообще работает?

Гар обошел доставшееся ему королевство, не сводя с него жадных глаз.

— Уверен. Она меняется, если в королевстве что-то происходит. Появляются новые пашни, какие-то участки уходят под пары. Люди продают наделы, меняются земельные границы, и все это можно увидеть отсюда, представляешь? — Забыв о тревогах, он водил руками над городами и селами, полями, пастбищами и лесами. — Разве это не волшебство? — прошептал он.

Гар как будто превратился вдруг в ребенка, и все его эмоции отразились на лице с такой откровенностью, что Эшер смутился. Любовь… вожделение… алчность… страсть… Все это и многое другое соединилось в некую алхимическую смесь. Столь явное, неприкрытое обнажение чувств смущало и немного пугало.

Эшер скользнул взглядом вверх. Возможно, сработало воображение или так подействовало сияние, исходящее от кристально прозрачного потолка — он не знал, — но звезды стали вдруг ближе. Казалось, протяни руку и сможешь коснуться небесного свода. И до Стены тоже. Серебристо-золотая, давящая своим великолепием Стена возвышалась над ним. Впечатление было настолько сильным, что Эшер опустил глаза. Погруженный в какие-то свои мечтания, Гар все еще кружил возле игрушечного королевства — ну точно кот вокруг миски со сметаной! — и он решил пока что осмотреть Палату.

Стены были оштукатурены и побелены; вдоль них на высоту от пола до пояса шли крепкие полки вишневого дерева. Кроме полок в помещении стоял один-единственный двустворчатый шкаф, заполненный книгами в кожаных переплетах — толстыми и тонкими, старинными и сравнительно новыми. Пространство стен от верхней полки до потолка покрывали календари, листы пергаментов, диаграммы, какие-то сделанные от руки заметки, рисунки, памятные записки…

Рассматривая их, Эшер заметил, что все они так или иначе связаны с погодой. Графики выпадения осадков, направления ветров, сезонные изменения, сельскохозяйственные сведения, записи о высоте снежного покрова. Данные о том, какой урожай и когда был собран, и где, и почему, и какие работы должен выполнять любой фермер к такому-то сроку. Сколько нужно дождей, чтобы в районе Глубоких лощин выросло достаточно травы для конских табунов. Сколько снега должно выпасть на виноградники, чтобы виноделы смогли изготовить из прихваченных холодом ягод бесценное вино. На какую глубину следует промерзнуть реке Гант для безопасного катания на коньках и при какой температуре надлежит растаять на ней льду весной. Ни одна сторона жизни олков и доранцев не была упущена. Все учтено, продумано до мелочей, предусмотрено.

Сделав полный круг вдоль стены, Эшер посмотрел на Гара. Покачал головой.

— Вот уж не знал…

— А с какой стати тебе это знать? — бросил Гар. Он давно перестал кружить вокруг карты и наблюдал за Эшером. Лицо его снова обрело выражение властной уверенности, стершее обнажившиеся было чувства. — Олки не имеют отношения к заклинанию погоды. И даже доранцы не имеют. Эту ношу несет на своих плечах только сам Заклинатель. Только ему ведомо, насколько она тяжела и важна для нашего мира. Баланс настолько хрупок, угроза катастрофы так велика, что по-другому и быть не может. — Он улыбнулся. — Если у руля один и тот же человек, лодка вряд ли перевернется.

— Это слишком тяжело. Такое бремя слишком велико для одного человека, будь то мужчина или женщина! Или женщина… — Эшер сделал широкий жест в сторону покрытых листками стен. — Думаешь, Фейн с этим справилась бы? Малютка Фейн? У нее не хватило бы сил. Да ее можно было переломить пальцами, как прутик.

Лицо Гара окаменело и стало похоже на маску из мрамора. Эшер понял, что брякнул лишнее, и выругался про себя.

— Гар… Я не имел в виду… послушайте…

— Все нормально. В конце концов, она действительно сломалась. Но то были лишь кости и плоть. А здесь речь идет о магической силе. И, видит Барла, этой силы у Фейн было побольше, чем у многих.

— Больше, чем у вас?

Гар пожал плечами.

— Трудно сказать. Сейчас это не важно. Важно другое — достаточно ли ее у меня.

— И как, достаточно?