в полицию заявление писать.

— Сдурела? — в очередной раз икнула пьяная блондинка и попыталась принять горделивую позу. — Ты вообще кто такая, чтобы указывать мне что делать?

— Вообще-то я адвокат и готова защищать тебя в этом деле, потому что…

— А не пошла бы ты? Думаешь, я не знаю, зачем ты сюда приперлась?

— Если ты опять о том, что я пришла посмеяться, то…

— Как Ржевский вообще мог клюнуть на такую моль! — взвизгнула Вика. — Может, ты и замуж за него собралась, а, На-дю-ша?

Чарушина сглотнула, наблюдая за тем, как тонкая ниточка слюны свешивается с Викиной нижней губы.

— Думаешь, он в тебя влюбился? Ха! — выплюнула блондинка. — Ха-ха-ха! — откинув голову, Безоглядова затряслась в гомерическом хохоте.

Наденька почувствовала, как волосы зашевелились на ее голове. Нет, то, что Вика могла брякнуть, что угодно, не выбирая слов и интонаций, никогда не было для нее тайной, и все же, в этот момент ее и саму затрясло от нехорошего предчувствия. Поэтому она предпочла терпеливо смолчать и не прерывать поток бессвязной речи. Однако, уже через минуту словесный порыв Вики превратился в хлюпающее бормотание, сопровождаемое всхлипами и овечьим блеяньем. Безоглядова неуклонно тянулась к дивану, сгребая под щеку подушки и светло-бежевый плед.

— Вика! — снова позвала ее Надя, а вслед за этим поднялась и подошла ближе. Присев на корточки, она отвела с лица бывшей однокурсницы влажную прядь. — Ты хорошо знала Ржевского? А Тураева?

— Была… клубе… их… зато деньги…

Чарушина едва не зарычала от досады. Приди она на полчаса раньше, и Вика могла бы быть еще во вполне вменяемом состоянии. А теперь она лежит на диване, словно выброшенный на берег белый кит, и совершенно непонятно, как привести ее в чувство!

Хотя…

Чарушина просунула пальцы в волосы Вики и стала, сначала несильно, а затем все более настойчиво натирать ее ушные раковины. Безоглядова замычала. Вскочив, Наденька огляделась и, заметив между спиртным ополовиненную бутылку минералки, недолго думая, вылила ее на голову жертвы домашнего абьюза.

— Что вы делаете! — раздался за ее спиной женский вскрик.

Домработница, с выпученными глазами и открытым ртом переводила взгляд с Нади на свою хозяйку, которая, будто искупавшаяся в луже болонка, трясла намокшими патлами и размазывала по лицу косметику и воду.

— Вика, пожалуйста, мне очень нужно знать, что ты имела в виду, когда говорила о Ржевском…

— Иди ты к черту, Чарушина! — прошипела Вика.

— Вам следует уйти, — тут же вступила домработница. — Сейчас вернется хозяин, а тут… — вытянув шею, она оглядела пространство вокруг Безоглядовой и Нади. — И вообще, вы не маникюрша! — резюмировала она.

— Удивительная прозорливость, — ответила Чарушина и опять развернулась к дивану. — Вика, прошу тебя…

— Уходи, — отмахнулась Безоглядова, скривившись. — Вечно ты лезешь туда, куда не надо…

— Может, ты позвонишь мне, когда придешь в себя? — Надя сделала последнюю попытку достучаться до бывшей однокурсницы. — Я тебе помогу! Обещаю…

— Себе помоги, курица! — рявкнула Вика. — Учить она меня вздумала!

Топнув ногой, Наденька одернула пиджак и зашагала к выходу. В таком состоянии и тем более при свидетелях, говорить о важном не представлялось никакой возможности.

— Виктория Дмитриевна, ну нельзя же так… — покачала головой домработница.

— Тебя не спросила, коза! — донеслось с дивана, а следом над Надиным плечом промелькнуло что-то и, врезавшись в мраморную грудь то ли Аполлона, то ли Ахиллеса, разлетелось на несколько осколков.

— Вот ведь…! — вырвалось у домработницы, и Надя была абсолютно с ней согласна.

Когда она, тяжело дыша, оказалась в холле, раздался резкий звонок, от которого Чарушина вздрогнула и едва не перекрестилась.

— Хозяин приехал! — охнула домработница в духе "Барин прибыть изволили".

С Лопуховым Наденька встречаться не планировала, поэтому, застыв, сглотнула и тихо спросила:

— А другой выход есть?

Домработница молча кивнула и глазами указала в противоположную сторону.

— Вы только не подумайте ничего такого, просто Вика моя подруга. Бывшая! — глотая окончания, быстро говорила Чарушина, пока шла за домработницей. — Я думала, она принцесса сказочная, а она…

— Дрянь редкостная эта ваша подруга! — ответила домработница. — Я Светлане звонила. Она сказала, что не приедет больше. Наша-то ее в Инстаграме криворукой назвала. И вообще, не переживайте! Два сапога они… и оба с левой ноги.

Они вышли через заднюю дверь, и домработница указала на неприметную калитку в заборе.

— Сигайте в нее! А я потом закрою. Только осторожно!

— Ох, спасибо вам огромное! — пробормотала Наденька, пересекая заваленное строительным мусором и камнем придворье. Судя по вырытому котловану и целой горе кованых решеток, строил банкир Лопухов не что иное, как долговую тюрьму.

С трудом оттянув калитку, Наденька успела сделать широкий шаг и махнуть на прощание рукой, как нога ее заскользила куда-то вниз, и уже через мгновение Чарушина осознала, что летит по склону в глубокий овраг, который, словно специально, начинался почти сразу за забором.

Глава 18

— Ой! Ой-ой-ой! — тоненько скулила Надя, несясь на своей пятой точке вниз, туда, где среди буйной листвы ее ждало неизвестное и страшное.

Попытка хоть как-то затормозить при помощи каблуков закончилась тем, что Надя сделала абсолютно не грациозный переворот и, каким-то чудом не вписавшись лбом в трухлявый пень, влетела в заросли ивняка. Гибкие ветки и пружинистые стволы удержали ее от дальнейшего падения, однако оставили свой след в виде красных отметин от хлестких ударов на лице и руках.

Чарушина задержала прерывистое дыхание и наконец открыла глаза, до этого зажмуренные в ужасе, когда пень просвистел рядом с ее носом. Вернее, она просвистела мимо него, успев уже мысленно попрощаться со своим милым личиком, с которым вообще-то планировала прожить до самой старости, в отличие от Вики Безоглядовой.

— Ой, мамочки… — выдохнула Надя, прислушиваясь к тому, что, вероятно, сейчас пыталось сказать ее тело. Но тело, охреневшее от подобного жизненного кульбита, прислушивалось к Наде, по всей видимости ожидая, как минимум, команду: "Плакать!". — Ну, Вика, я это тебе еще припомню! — простонала Чарушина, ощупывая и потирая гудящий зад.

Где-то справа от нее журчала вода, над головой топорщились облепленные серой паутиной ветки, и назойливо пищали не вымершие за лето комары. Колени ныли, локти саднило, кожа, исполосанная свежей травой и сухостоем, чесалась и зудела. С трудом поднявшись на четвереньки, Надя поползла из кустов. Голова еще кружилась, поэтому сразу Наденьке сложно было определить, в какую сторону следует двигаться. К тому же, в ушах бомбило, гулко перекликаясь со всеми остальными природными шумами. Именно поэтому Чарушина не сразу разобрала еще один звук, доносящийся сверху, а именно мерный дробный топот, который, однако, чувствовали ее конечности, благодаря которым она сейчас довольно сносно