В 1935 году Рикенбакер придумал еще одну гитару уже из бакелита – разновидности пластика, часто используемого при изготовлении телефонов и автоматов Калашникова. Первыми коммерческими записями этих инструментов стали записи гавайской музыки. Позже в западных свинг-оркестрах стал пользоваться популярностью новый инструмент под названием lap steel (по сути, гитарный гриф, который вы кладете на колени и на котором играете с помощью металлического слайда). Джазовые музыканты и виртуозы, такие как Чарли Крисчен, вооружились электрогитарами, и можно смело утверждать, что, не будь этой технологии, игру Крисчена мы никогда бы не услышали. Блюзовые музыканты также полюбили электрогитары за усиленную громкость – теперь их можно было услышать в шумных клубах.

Сначала гитарные звукосниматели были в основном магнитными. Датчик, разработанный в 1940 году, чувствовал вибрацию каждой из стальных струн в отдельности, а небольшой усилитель повышал уровень этого сигнала, и гитарист наконец-то получал возможность конкурировать с остальной группой. Производители гитар пришли к выводу, что, поскольку звукосниматель воспринимал только вибрацию металлических струн и не «слышал» при этом акустический звук гитары, можно было смело закрывать доставлявшее лишние проблемы резонаторное отверстие акустической гитары, которое обеспечивало звучание неусиленного инструмента. Одна из первых гитар, изобретенных Лесом Полом, была прозвана «бревном», так как внешне его напоминала – резонансная камера была полностью устранена.

Я впервые услышал “Purple Haze” по транзисторному радио в детстве. Помню, как сообщил отцу, что появилось что-то новое. Я взволнованно объяснил ему, что электронная музыка (странные звуки Штокхаузена и Ксенакиса, о которых я мало что знал, не говоря уже о терменвоксе) через усиленную гитару в руках Хендрикса теперь формируется акустическим инструментом. Звуки, извлекаемые Хендриксом (и другими, о ком я еще не знал), не были похожи на звуки акустического инструмента. Неписаная присяга на верность звуку традиционного инструмента была жестоко нарушена – усилитель и устройства обработки сигнала (в основном педали) стали неотъемлемой частью инструмента. Как и творение Термена, электрогитары освободились от исторического контекста. Доступный им диапазон звуков не был более ограничен какой-либо конкретной культурной траекторией. Казалось, что музыка наконец полностью освободится от прошлого.

Электрогитара по-прежнему имела западный строй, если только вы не использовали слайд (как в случае с теми гавайскими записями). Лады, которые определяли ноты, были по-прежнему, как и у пианино, настроены на воспроизведение узнаваемых гамм и тонов, но вариации звучания усиленного инструмента стали почти безграничными – аккорды, похожие на рояльные, перкуссионные царапающие шумы, рев саксофона или перезвон гамелана. Никакой другой инструмент не был способен издавать такое разнообразие звуков – во всяком случае, не до такой степени, – в результате текстура и тональное качество все больше становились частью композиции. Те же самые партии, сыгранные на другом инструменте, могут оставаться той же самой песней с точки зрения традиционного понимания авторских прав или нотного текста, но в какой-то момент мы начали ассоциировать песни с определенными гитарными звуками, используемыми в известных записях. Эту широкую звуковую палитру практически невозможно зафиксировать в обычной нотации, и она по-прежнему не считается такой же частью композиции, как мелодия, которую поет певец, или аккорды, которые сопровождают эту мелодию. Традиционное определение песни или композиции берет начало из акустической эпохи, когда авторы или композиторы, сидя за фортепьяно, придумывали мелодию и гармонирующие с ней аккорды. Естественно, звук пианино или голоса теперь уже не считается ключевым фактором написанной мелодии – по крайней мере, не в этом традиционном представлении. Некоторые из песен Тома Уэйтса, например, звучали бы довольно банально, если бы их спели «прямо», без его фирменной хриплости. Звук его голоса определяет эти песни. Резкий звук электрогитар или гитарной примочки «вау-вау» стали такой же частью песни, как текст или основная вокальная мелодия.

Синтезаторы, появившиеся в 1970-х и начале 1980-х годов, были, как и терменвокс, избавлены от груза музыкальной культуры и традиций. «Всплески» и «бульканье», которые они производили, не являлись продолжением какой-либо традиции, поэтому, несмотря на то что синтезаторы иногда использовались для имитации существующих инструментов, они в то же время могли быть невероятно освобождающими. «Минимуг», изобретенный Бобом Мугом в 1970 году, стал первым действительно доступным и портативным синтезатором. Более ранние версии этих инструментов были громоздкими и страшно сложными, так как требовалось несколько дней на их программирование. Нововведение Муга в конце концов сделало из этих эзотерических инструментов что-то, что нам всем хорошо знакомо. Один из пионеров этой технологии, Берни Краузе, сказал, что китайцы, в то время довольно доктринерские в своей версии коммунизма, решили, что этот инструмент, освобожденный от исторического контекста и традиционной культуры, идеально подходит для их нового общества. Они позвали Краузе к себе, чтобы он научил их управлять этим революционным инструментом, но «минимуг» так и не был принят массами, и революционные оперы продолжали опираться на старые музыкальные модели.

Лес Пол, тот самый парень, который изобрел одну из первых электрогитар, также может претендовать на славу создателя многодорожечной записи. Мультитрекинг делается так: запись выступления перематывается в начало и к ней добавляется больше музыки. Вы можете добавить пение жены, как делал Пол, муж певицы Мэри Форд. Или можете «подыгрывать самому себе», что тоже делал Пол, сначала записывая свою игру на барабанах, а затем добавляя несколько гитарных партий, – эдакий виртуальный человек-оркестр. Вы также можете изменить скорость записи, чтобы создавать странные эффекты – к примеру, записывать «невозможные» пассажи. В 1947 году Пол и Мэри записали песню под названием “Lover”, которая стала первым коммерческим синглом, записанным в многодорожечном формате. Многодорожечный магнитофон Леса Пола был ближе к тому, что мы теперь называем звукозаписывающим устройством. Ранняя версия технологии предполагала, что вы сможете добавить к ранее записанному треку еще один, но после их уже нельзя будет разъединить. Если допустите ошибку, придется начинать сначала. Как в акварельном рисунке или готовке.

Когда я учился в школе, мой отец модифицировал маленький катушечный магнитофон Norelco, чтобы на него можно было делать записи. Я записывал слой за слоем гитарный «фидбэк» и получил в итоге воющий, визжащий виртуальный гитарный ансамбль. Затем мы с другом попытались сделать что-то более достижимое и записали версию песни The Turtles “Happy Together”, используя банки с чипсами вместо барабанов и записывая вокальные гармонии поверх собственных голосов. Процесс был веселым, но иногда раздражающим и расстраивающим – одна-единственная ошибка вынуждала начинать все с нуля.

При записи на такие «устройства наложения звука» дорожки, которые записывали в первую очередь, копировались каждый раз, когда добавлялся еще один слой, из-за чего они постепенно теряли качество и после каждого нового добавления звучали все более приглушенно. Поэтому последними записывали те треки, которые должны были быть в центре внимания, чтобы они звучали отчетливее и лучше всего остального – обычно это был вокал.