Джеймс кивнул и пробормотал:

– Проклятие, у меня голова раскалывается.

– Три бутылки бренди, – изрек Гриффин, тоже поднявшись. – Я больше не держу такой отличной выпивки. Я ведь говорил тебе, чтобы ты никогда не выпивал вместе с командой?

Джеймс кивнул, отчего его голову пронзила острая боль.

– Я все усвоил, – пробормотал он.

На палубе свежий морской ветер немного взбодрил их.

– Как мы попадем на твой корабль? – спросил Джеймс. Раньше «Летучий мак» был крепко пришвартован к «Персивалю», так что пираты легко перепрыгивали со своей палубы на «Персиваля», хватаясь за поручни. Но теперь оба судна, связанные канатом, дрейфовали со спущенными парусами на значительном расстоянии один от другого.

Тут Гриффин с диким ревом сбросил сапоги и, перемахнув через поручни, нырнул в голубую воду.

– Безумец, – пробормотал Джеймс. Английские лорды могли позволить себе только слегка окунуться в океан. Хотя он, конечно, умел плавать.

Немного помедлив, Джеймс прыгнул в воду, теплую как парное молоко, и устремился вслед за кузеном, плывшим не просто как рыба, а как акула. Вскоре он вскарабкался на «Мак» по веревочной лестнице, перебирая руками почти так же проворно, как Гриффин. В голове у него уже прояснилось, и теперь он был почти трезв.

Все пираты, насторожившись, повернулись к Джеймсу, как только он появился на палубе. Гриффин же в окружении своих людей стал совсем другим человеком – зловещим и неумолимым, без малейших признаков благородного происхождения.

– Это мой кузен! – объявил он, указывая на Джеймса. Пираты закивали, хотя некоторые с подозрением прищурились. – Он будет капитаном на «Маке II». Можете называть его Граф.

Кузены спустились в каюту Гриффина, где тот бросил Джеймсу сухую одежду, вполне пригодную для сражений на море. Без лишних церемоний он взял ножницы и обрезал длинные волосы Джеймса.

– Ты же не хочешь, чтобы какой-нибудь головорез рванул тебя назад, ухватив за твои очаровательные локоны, – объяснил он.

Джеймс посмотрел на себя в зеркало и одобрительно кивнул. Мужчина, смотревший на него из стекла, совершенно не походил на английского графа. Это был человек, которого ничто не волнует – ни его жена, ни его семья, ни его наследство. Правда, пока это было не совсем так, но если приложить усилия…

Год спустя

Используя свою усовершенствованную (и весьма успешную) тактику «клешневого» захвата, «Летучий мак» и «Мак II» захватили пиратский корабль «Дредноут» и забрали его груз, полученный неправедным путем. Штабеля тиковой древесины и бочки китайского чая разместились теперь в трюме «Летучего мака» вместе с командой «Дредноута», а их корабль вслед за телом пиратского капитана Фриберри Джека сгинул в глубинах Индийского океана.

Гриффин и Джеймс с бокалами коньяка сидели в каюте Гриффина, празднуя свою последнюю победу. После той первой ночи вдвоем они больше никогда не позволяли себе лишнего – это было несвойственно их натуре.

– Мы с тобой удивительно похожи, – заметил Джеймс.

– Верно, оба превосходные моряки, – отозвался Гриффин. – Я уже думал, что скорее всего «Мак II» не успеет незаметно подойти к месту, где он был мне нужен. А ты ухитрился привести судно вовремя.

– Мне жаль этих людей.

– Погибших? – спросил Гриффи.

– Да.

– Зато мы не потеряли никого из наших. А команда «Дредноута» держала в страхе всю Ост-Индию, – сообщил Гриффин. – Так что мы оказали миру услугу. Еще одну услугу, учитывая тот факт, что мы потопили «Черного паука» в прошлом месяце. И позволь заметить, что «Дредноут» заслужил свою репутацию тем, что захватил пассажирский корабль, следовавший в Бомбей, и отправил всех мужчин, женщин и детей за борт.

– Я знаю, – ответил Джеймс. Его исследования о пиратах и районах их деятельности сослужили им добрую службу в последние несколько месяцев.

Оба «Мака» нагоняли теперь такой же страх на пиратов, как пираты – на торговые суда.

– Мы с тобой Робин Гуды, вот кто мы! – заявил Гриффин.

– За тем небольшим исключением, что мы не раздаем все бедным, – заметил Джеймс.

– Но мы вернули ту золотую статую королю Сицилии. А могли бы продать ее, – сказал Гриффин.

– Грамота Фердинанда, предоставляющая нам право ходить под его флагом как каперам[6], гораздо ценнее статуи Святой Агаты, даже если бы она не была полая внутри. А она – полая, как ты, наверное, помнишь.

Гриффин в ответ пожал плечами. Он не любил отдавать что-либо даром. Но даже он вынужден был признать, что каперам живется гораздо легче, чем пиратам, хотя различия между ними были весьма неопределенные.

– Кстати, а что ты собираешься делать со всеми теми тканями, которыми набил свою каюту? – спросил Гриффин. – Хочешь взять женщину на борт? Матросы этого не потерпят. При первом же шторме они выкинут твою красотку за борт, чтобы умилостивить морских дьяволов, или Посейдона, или… кого там еще?

– Я думаю послать ткани моей жене. Она всегда этим увлекалась. А наши шелка очень красивы. Должно быть, «Дредноут» захватил торговца шелком.

– Кузен, зачем тебе это? – спросил Гриффин, явно удивленный. – Она вышибла тебя за дверь – и совершенно справедливо, как следует из твоих слов. Зачем же напоминать ей о твоем существовании?

– Хороший вопрос, – сказал Джеймс, залпом допивая коньяк. – Забудь о тканях. Нужно что-то делать с золотом.

– Положить в банк, – сразу же ответил Гриффин. – Когда я думаю о том, что до встречи с тобой обычно просто прятал добычу в пещере, меня всего передергивает. Будем хранить ценности в Генуе? Или откроем счет где-нибудь еще?

– Меня беспокоит наш счет в Парижском банке, – пробормотал Джеймс. – Очень уж липкие пальцы у проклятого Наполеона. Думаю, лучше отправиться туда и закрыть счет. Положим деньги в Генуе.

Гриффин отставил пустой бокал и встал.

– Послушай, Джеймс, тут для тебя плохие новости. Боцмана на «Дредноута» наняли два месяца назад в Бристоле. И при нем было вот это… – Он подошел к серванту, взял лежавшие там газеты и передал их кузену. Объявление в черной рамке гласило, что герцог Ашбрук внезапно скончался.

Джеймс молча смотрел на газету. Его отец умер. Умер два месяца назад. Вот так-то.

Спустя несколько секунд Джеймс поднялся и, совершенно спокойный, проговорил:

– Я возвращаюсь на «Мак II». Скажу своим людям, что мы направляемся в Марсель. Немедленно.

Гриффин ткнул его кулаком в плечо.

– Не мечтай, что я стану называть тебя ваша светлость. Думаешь, наши люди поймут, если мы объявим, что теперь тебя надо звать Герцог? А Граф уже не подходит для особы столь высокого ранга.