на Подол, вначале на базар, где продавали сельхозпродукцию, а потом на Толкучку. Видимо, решил поглазеть на товарное изобилие и что-нибудь прикупить себе и своим близким.

Добродушный полтавчанин сразу привлек внимание околачивающихся на Толкучке урок и аферистов.

— Олух, жмыкрут, остолоп, раззява, — однозначно оценили они Панаса.

— Тю-ю, да такого жирного блазеня любой шкет подденет… Даже не интересно бисер перед ним метать…

— Ну, раз уж залетел к нам куркуль расфуфыренный, надобно его пощипать. Пусть запомнит Киев-батьку и его сестренку Толкученьку, — порешили аферисты.

— Здорово, дядько! — подвалил к полтавчанину один из них. — Хочешь загрести по-быстрому телегу золота?

— А хто ж не хоче?.. Покажь мне такого дурня, — тут же выпалил Панас.

— Толковый ответ, — кивнул аферист. — В общем, так, дядя, есть у меня старинные карты, а в них обозначены места, где зарыты сокровища всяких богатеев.

— И много того добра? — заинтересовался полтавчанин.

— О-о, дядя, так много, что ты себе из чистого золота хату замостырить сможешь. Да еще свинарник в придачу… Даже здесь, на Толкучке, имеются древние схованки с сокровищами. Ходит народ, суетится и не подозревает, что у него под ногами. А на карте все обозначено, где какая схованка и чем она богата. Вот, погляди…

— А чего ж ты сам?..

Прыткий торговец не дал договорить приезжему.

— Знаю, знаю, дядя, о чем спросить хочешь… Не судьба мне землю киевскую копать. Поскорей смываться отсюда надо. Променял я свою волю на шальную жизнь. Печалятся все мои братки-товарищи по тюрьмам и каторгам, и мне того не миновать. Ухожу из Киева по святым местам странствовать, каяться и грехи замаливать… Вот напоследок и решил доброе дело хорошему человеку сделать. Отдаю за пустяк самое ценное, что у меня осталось от непутевой жизни…

— Ну, давай свою цедулю, злочинец бедолашный, — сочувственно кивнул Панас. — Та шо ты мне одну, все из-за пазухи вымай…

— О, да ты, дядя, хваткий, как я погляжу. Своего не упустишь, — радостно отозвался торговец. — Отдам тебе все бесценные документы с превеликой скидкой…

Неспешно осмотрел полтавчанин карты, пожевал ус, запрокинул голову и застыл с открытым ртом, будто хотел увидеть в небе нечто важное и чудесное.

— Ну, ты чего загляделся? Одарку свою в облаках приметил? — наконец не выдержал торговец.

Панас не удостоил его ответом.

— Эй, дядя, не с руки мне тобой любоваться. Кругом урки востроглазые шныряют, и филеры добычу вынюхивают.

— Не цяпай меня, видишь: я думку думаю, — невозмутимо ответил Панас.

— Так побыстрей встряхивай мозги!.. Солнце уже садится… Ох, до чего ж ты нерасторопный, дядя. С тобой и грехи свои замолить не успею. Так и помру неочищенным…

Наконец полтавчанин соизволил перевести свой глубокомысленный взгляд с небес на землю:

— Ну, слухай сюда, горемышный. Беру я все твои цедул-ки…

Торговец не смог сдержать радостную улыбку:

— Да ты ловкач, дядя!.. Любимчик удачи!.. Ей-ей, скоро самые кондовые богатеи Киева по сравнению с тобой покажутся нелепыми замухрышками. Не забудь тогда меня, грешного, помянуть добрым словом…

Не только аферисты и жулики, но и многие базарные торговцы потешались и зубоскалили тогда над незадачливым полтавчанином:

— Ну и влип олух деревенский!..

— Ох и крепко взгреет его баба!..

— Интересно поглядеть, как этот дурень будет землю копать, а потом проклинать день, когда в Киев надумал ехать.

— А уж как он станет рыскать по городу — продавца липовых карт искать!.. Вот посмеемся!..

Таинственный сундучок

Пока обитатели Толкучки веселились, предвкушая фиаско полтавчанина, тот невозмутимо делал, что задумал. Вначале купил кирку и лопату и несколько мешков. Затем уселся прямо на землю, неподалеку от Толкучки, раскрыл торбу со снедью и неторопливо принялся обедать.

Зная, какой удар вскоре ждет этого сельского простака, даже самые наглые и голодные нищие не клянчили у него подаяние.

После сытного обеда Панас ненадолго вздремнул. И тут к нему отнеслись с сочувствием. Ни один жулик не позарился на его торбу со снедью и на оттопыренные карманы. А может, вовсе не сострадание, а ожидание скорой потехи остановило их.

Проснулся Панас уже в сумерках. Потянулся, протер глаза и безмятежно улыбнулся.

Пустынной, тихой и неприветливой сделалась торговая площадь.

"Самое время искать клад! Никто не помешает…" — подумал полтавчанин.

И не предполагал он, по своей наивности, что за ним наблюдают десятки насмешливых, озорных, ехидных глаз.

Нашел Панас место, где, согласно пометке на карте, зарыт клад, и принялся за работу.

— Вот дурень!.. От тэлэп застукатый!.. Даже не там копает, где указано, — с усмешкой пояснил приятелям торговец картами.

Он тоже наблюдал из укромного местечка за ходом событий, надеясь в эту ночь от души посмеяться над своей жертвой.

А ничего не подозревающий Панас уже вовсю орудовал киркой и лопатой.

— Любезный, аль потерял что? — неожиданно раздался голос над головой.

Вздрогнул полтавчанин и разогнулся. Перед ним — городовой. Даже в темноте было видно, как весело сверкают глаза у служивого. Еще днем обитатели Толкучки нашептали стражу порядка о недотепе — охотнике за сокровищами.

— Неужто ценность обронил впотьмах? — с деланным сочувствием снова поинтересовался городовой.

— Ищу клад, — охотно пояснил Панас и снова принялся орудовать лопатой.

— Ну-ну, копай поглубже, — посоветовал служивый и не сдержал усмешку.

— Та уже нашел!.. — тут же отозвался полтавчанин. — Ох и тяжелая скрыня!.. Сколько ж в ней добра?..

Городовой хотел было пошутить, но, к своему изумлению, увидел в яме отделанный железом сундучок. Не из дешевых… Сразу видно: пустяки в таком не станут хранить.

А сам охотник за сокровищами уже удовлетворенно поглаживал да постукивал по крышке своей находки.

— Что ж ты, любезный?.. Отпирай!.. — едва слышно произнес осипший от внезапного волнения городовой.

— Та дома отопру, — устало ответил Панас.

— Зачем ждать?.. А вдруг в этом сундучке одни черепки да ржавые железки?.. Не стоит зря надрываться…

Полтавчанин упрямо покачал головой и снова постучал по сундучку:

— В карте написано, что здесь золото и всякие диаманты, — значит, так оно и есть…

Наивность собеседника поразила стража порядка, но он не отступал:

— А ты все ж-таки погляди, какие-такие драгоценности в сундуке?

— На шо глядеть? Золото оно и есть золото, — беспечно махнул рукой Панас. — Ты бы, служивый, нанял мне извозчика, а то тяжко такую скрыню переть на горбу!..

От волнения городовой позабыл, что ему нельзя далеко отлучаться от своей полосатой будки.

— Сей момент, любезный! — заверил он и мигом исчез в темноте.

А тем временем затаившиеся зрители совещались:

— Кажись, что-то нашел, балда неотесанная… Только не разглядеть впотьмах.

— Может, сходим посмотрим, чего привалило этому остолопу?..

— Рано еще… Как начнет выть и волосы на себе рвать от горя — так и подойдем. Вот