Он отдавал распоряжения – Лецен их игнорировала.

Он, мнительный до крайности, требовал почтения – Лецен смотрела на него как на брачного афериста.

Словом, это был классический треугольник «молодые супруги и теща», и даже в Виндзорском замке втроем им было тесно.

Виктория металась меж двух огней. Чувства Альберта были ей понятны, но она грудью вставала на защиту гувернантки. Она клялась, что никогда не советуется с баронессой по государственным вопросам – только по домашним. Но и этого Альберту хватало с лихвой.

В письмах брату принц жаловался на жену: «Она не желает выслушать меня, но сразу впадает в ярость и осыпает меня упреками в подозрительности, недоверии, чрезмерных амбициях, зависти и т. д. У меня есть два выхода: 1. Замолкать и удаляться (и тогда я чувствую себя как школьник, который получил нагоняй от матери и уходит обиженным). 2. Отвечать ей с еще большей яростью (и тогда происходят сцены, как 16-го числа, которые я просто ненавижу)»[95].

С рождением принцессы и принца в поле битвы превратилась детская. Подбор нянек Виктория передоверила Лецен, что было стандартной практикой. Случалось, что старая гувернантка воспитывала несколько поколений детей в одной семье. Для принцессы Вики была нанята кормилица миссис Робертс, старшая нянька миссис Саути – родственница известного поэта – и несколько младших нянек. За здоровьем малышки приглядывал доктор Кларк.

Викторию мало интересовало, что происходит в детской, но Альберт протоптал туда дорожку. Сын сбежавшей матери и безразличного отца, он хотел быть как можно ближе к своим детям. В этом желании его поддерживал Стокмар. Он давно задавался вопросом: как так вышло, что сыновья Георга III выросли вертопрахами и чуть не развалили монархию? Вывод напрашивался очевидный – виновато плохое воспитание. В очередном меморандуме (Стокмар так любил их писать) он советовал королевской чете установить доверительные отношения с детьми. Детей нужно вдохновлять личным примером и приучать к добродетели, только тогда из них вырастут достойные члены общества.

Принц Альберт не сомневался, что эта задача ему по плечу. Он обожал своих детей.

Принцесса Вики по прозвищу Пусси – Кошечка была очаровательным младенцем, с прелестными золотыми локонами и голубыми глазами. Отец нянчился с ней – и ничуть не стыдился своей сентиментальности. Он вникал во все вопросы, связанные с воспитанием Вики: распорядок ее дня, игры и полуденный сон и в особенности питание. Диета стала его идеей фикс. Английская кухня казалась Альберту чересчур жирной и сытной, он опасался, что няньки будут закармливать его дочь.

Как выяснилось, опасался не зря.

Немало беспокойства ему доставляла кормилица. Она тайком потягивала пиво и объедалась сыром, что не могло не сказаться на качестве ее молока. Принцесса Вики постоянно мучилась животом. Привычки миссис Саути были не менее своеобразными. Нагрянув в детскую, принц обнаружил, что окна были закрыты наглухо, а нянька, закутавшись в несколько шалей, сидела у полыхающего камина – и это летом! Наверняка она задумала погубить Вики, ведь дети не могут жить без свежего воздуха.

Поведение самой Лецен, по меркам принца, было отъявленно наглым. Как она смела сидеть в кресле, держа принцессу на коленях? По приказу принца, даже кормилицы, в знак почтения к венценосным детям, должны были кормить их стоя. Дерзость Лецен заслуживала выговора, но Виктория сквозь пальцы смотрела на выходки гувернантки. Для нее Лецен была членом семьи, для принца – зарвавшейся прислугой.

На Рождество 1841 году принцу увез супругу в тихий Клэрмонт-Хаус, чтобы она восстановила здоровье после рождения принца. Возвращение было нерадостным – у Вики был жар и она страшно исхудала. Девочка с осени мучилась коликами, и доктор Кларк накачивал ее каломелью – препаратом на основе ртути и опийной настойки. От лекарств она теряла в весе, и тогда ее пичкали сливками, маслом и жирным бульоном из баранины. Девочку постоянно тошнило, и вид у нее был разнесчастный.

Больше всего на свете Альберт боялся, что его детей постигнет участь двух дочерей Вильгельма и Аделаиды, угасших во младенчестве. А теперь была больна его обожаемая дочь, и больна так тяжко! Сдержанность с него как рукой сняло, и он закатил невиданный доселе скандал. Принц обвинял Лецен в том, что она довела принцессу до такого состояния, а Виктория столь же неистово защищала старую подругу.

На несколько дней принц заперся у себя в кабинете, а потом через Стокмара передал королеве записку. Каждое слово впивалось, как жало: «Доктор Кларк плохо следил за девочкой и отравил ее каломелью, вы же морили ее голодом. Я слагаю с себя все обязательства: забирайте ребенка и делайте что хотите, а если она умрет, пусть это останется на вашей совести»[96].

Упреки попали в цель. Виктория плакала и просила прощения. Чтобы вернуть любовь Альберта, она готова была отказаться от всех – в том числе и от Лецен. Понимая, что эти двое уже никогда не поладят, она сделала выбор в пользу мужа.

30 сентября 1842 года баронесса Лецен вернулась в Германию, по официальной версии, для поправки здоровья. Виктория не нашла в себе сил лично попрощаться с гувернанткой, зато назначила ей роскошную пенсию – 800 фунтов в год. Лецен поселилась в доме своей сестры в Бюкеберге и каждый день любовалась на портреты королевской семьи, которыми были увешаны все стены. Письма от бывшей воспитанницы она получала раз в месяц.

Ей довелось еще дважды встретиться с Викторией во время визитов королевской четы в Германию. В последний же раз она увидела Викторию, когда стояла на платформе Бюкеберга и махала платком проезжавшему мимо королевскому поезду. И поезд… не остановился.

Баронесса Луиза Лецен дожила до преклонных лет и скончалась в 1870 году. «Я многим обязана ей, – писала королева. – Она восхищалась мной, а я восхищалась ею, хотя и побаивалась немного… Она посвятила мне всю свою жизнь и проявила невероятную самоотверженность, не отлучаясь от меня ни на день»[97]. Жаль только, что «под конец с ней было так тяжело».

* * *

До замужества Виктория поддерживала довольно прохладные отношения с родней, но с появлением Альберта прохлада сменилась стужей. Трудно было не забыть, как герцоги с пеной у рта отстаивали свое право идти впереди молоденького принца. Альберт, и сам мужчина с гонором, не простил им былую заносчивость. Свой ранг он готов был отстаивать любыми средствами – даже кулаками.

В июне 1843 года герцог Камберленд, король Ганновера, прибыв на свадьбу племянницы Августы Кембриджской, вновь попытался поставить Альберта на место. Но застать принца врасплох ему не удалось. О дальнейшем повествует письмо Альберта брату: «Он настаивал на том, чтобы занять место у алтаря, где стояли мы. Пытался отогнать меня в сторону и, вопреки обычаю, сопровождать Викторию… Пришлось толкнуть его как следует и согнать со ступеней, а затем уже церемонимейстер вывел его из часовни».