Прокурор смиренно потупился. Судья продолжил:

– Направления на экспертизы вы также не получите. Хватит морочить мне голову! Все эти экспертизы – напрасная трата казенных денег, времени и сил!

Я не сдержался:

– Спасибо, господин судья! Есть все же правда на свете!

– Что касается вас, господин Пепеджаклус… не надо больше изображать слепого. Изображайте кого хотите – педика, имбецила, золотушного. Плюйте в потолок, гадьте на газоны, выкрикивайте здравицы президенту… Любые глупости! Но только не изображайте слепого! Вам все ясно?

– Так точно, ваша честь!

– Вы свободны, господин Пепеджаклус. Валите с Нерона! Да поскорее!

– То есть, ваша честь, я могу вот так встать и уйти? – уточнил я у судьи на всякий случай.

– Можете лечь и уползти. Можете двигаться перебежками от угла к углу. Правосудие Нерона не имеет к вам более вопросов и не задерживает вас… Все! Судебное заседание объявляю закрытым. Суд умывает руки!

Он погрузил обе ладони в пластиковый тазик и сполоснул их.

Я вышел в коридор. Никто не сделал попытки меня остановить. Честно скажу, я испытал редкостное облегчение. Пройдя пару поворотов, я очутился перед знакомой уже дверью в полицейский участок космопорта. Позвонил.

Дверь тут же открылась. На пороге стоял штандартенфюрер СС Отто Гибельхакер:

– Заходите, Пепеджаклус. Я как раз собирался идти вам наперерез…

– А я бы желал забрать оружие, которое у меня отняли при задержании.

– Оно уже уложено в электрокар, который повезет вас к кораблю. Полицейские на контроле пропуска в стартовую зону космопорта получили необходимые указания. Свои вещи вы найдете в целости и сохранности, не сомневайтесь. Желаете чашку кофе напоследок?

– Нет, благодарю. Обойдемся без утешительных призов.

– Тем не менее, господин Пепеджаклус, можно вас на пару минут… – штандартенфюрер сделал приглашающий жест.

Интересно, а если бы я сказал «нет»?

Мы прошли сквозь знакомый мне зал, уставленный разноформатными мониторами, к двери в комнату для допросов.

Гибельхакер опять сделал приглашающий жест.

– Вы желаете снова меня допросить? – спросил я.

– Нет-нет! Решение судьи – закон для полиции Нерона.

При всем моем искреннем недоверии к сотрудникам правоохранительных органов подавляющего большинства планет, Гибельхакеру все же я в тот момент поверил. И шагнул за дверь.

Там меня ждали четыре сотрудника полицейского спецназа. Они схватили за запястья и локти, не давая пошевелиться. Но более никаких действий не предприняли. Могли бы попинать ногами, вытереть мною пол – но нет, ничего такого они не сделали.

На стуле в комнате для допросов восседал тот самый астеник в черном плаще без знаков отличия…

Немая сцена продлилась несколько секунд. Затем мою шею обжег явственный укол. Я дернул головой и увидел, что инъекцию сделала напарница астеника, та самая сука в ботах.

Астеник заговорил с плохо скрываемым удовольствием:

– Несколько слов не для протокола, Сэмми. Интересно, что сейчас тебе вколола моя милая помощница? Так вот, ты только что получил три миллилитра физраствора, содержащего сто тысяч нанороботов. Каждый из них несет несколько молекул яда. Интересно узнать, какого? Циановый водород. Сейчас он капсулирован и абсолютно безвреден для твоего организма. В таком состоянии он будет оставаться ровно тридцать дней. Семьсот двадцать условно-земных часов. За этот срок тебе предстоит вернуть нам «торпиллер» и ту самую Наташу Тихомирову, местонахождение которой ты так опрометчиво решил скрыть.

– Вернуть нам – это кому и куда?

– О-о, Сэмми, ты не потерял голоса! Немногие сохраняют спокойствие, получив такую инъекцию! Уж я-то знаю! Многие просто начинают плакать… Что же касается твоего вопроса, то я отвечу так: нам – это на любую орбитальную станцию или на любую планету, признающую юрисдикцию Земной Цивилизационной Лиги. Как только возвращаешь «торпиллер» и Наташу, сразу получаешь противоядие…

– Противоядие есть на каждой станции? – спросил я недоверчиво.

– Нет, конечно! В этом случае у тебя мог бы появиться соблазн добраться до него силой, хитростью или подкупом. Противоядие – это набор звуков или, чтобы было понятнее, музыка, которую ты сможешь закачать через любой порт «univer-net», авторизовавшись определенным образом на определенном информационном узле. Реквизиты авторизации и адрес информационного узла записаны на элементе памяти, который найдешь в конверте рядом со своими вещами в электрокаре. Возвращаешь девчонку и «торпиллер», подключаешься к «univer-net», идешь по указанному адресу, авторизуешься и слушаешь мелодию, являющуюся паролем для активации алгоритма самоуничтожения нанороботов.

Я молчал. Просто ни одного слова на ум не приходило. Астеник, похоже, превратно истолковал мое молчание и поспешил добавить:

– Сэмми, я повторяю: лично ты нам неинтересен. Я не желаю тебе смерти, поскольку не считаю тебя плохим человеком. Сделай то, чего мы от тебя требуем, и живи спокойно.

– Я могу идти?

– Конечно! Ступай! Ребята тебя проводят. Сугубо для твоей же пользы.

«Ребята», не разжимая стальных захватов, двинулись к выходу. Но тут астеник щелкнул пальцами, привлекая мое внимание.

– Чего еще? – оглянулся я через плечо.

– Заметь, Сэмми, я даже не стал спрашивать, согласен ли ты…

Мир не переделать, если только напалмом, а потому даже дураков и моральных уродов надо принимать такими, как они есть. Можно сколь угодно долго скрежетать зубами, обдумывая месть тем, кто всадил тебе в шею сто тысяч нанороботов с цианистым водородом, но это никоим образом не поможет по существу.

От меня хотели, чтобы я выдал Натс. А делать этого ни в коем случае не следовало. Да и мои неведомые противники не рассчитывали на то, что я привезу им малышку. Расчет их мог быть таков: я брошусь за разъяснениями к Натс, они следят за мной после вылета с Нерона, и я сам же приведу их к ней.

Поэтому я направился вовсе не к двойной системе Лабаха-Кляузман, а совсем даже в другую сторону – в галактику Аль-Дагор, где возле звезды Карамаго по круговой орбите неспешно двигалась промежуточная пилотажная база «Квадрионе пультаре».

Эдвард и Сибилла Вэнс наверняка рассказали обо мне сотрудникам спецслужб нечто такое, что заставило их пойти на организацию масштабной провокации. Что же именно в их рассказе заставило «цивилизаторов» предположить, будто мифический «торпиллер» находится в моих руках?

В идентификационную матрицу, заблаговременно нарезанную обрабатывающим центром, я ввел новые реквизиты своего корабля.

«Фунт изюма» превратился в прогулочную яхту «Киамацу-йоту-широ», построенную восемь условно-земных лет назад на стапеле японской колонии Ниигата-Семь и принадлежавшую Летелльеру Кабанису. Название могло быть переведено то ли как «Желтая лилия красного цвета», то ли как «Красная лилия желтого цвета». Летелльер Кабанис считался режиссером-постановщиком космических опер эпического масштаба, причем постановщиком широко известным в узких кругах ценителей. Допускаю, что дюжина искусствоведов могла слышать его фамилию, некоторые – видели в лицо, а самые рьяные поклонники из их числа даже могли узнать при встрече.