Однако ход его мыслей прервал неожиданно появившийся около койки Слюнявый, который шепотом произнес:

— Спортсмен, с тобой хочет говорить мой кореш[34], ну, ты знаешь.

— Если кому надо со мной поговорить, то пусть идет сюда и только один, — нарочито грубо прервал он Слюнявого, после чего тот, что-то бурча себе под нос, ушел в свой угол.

«Конечно, надо здесь, у себя, вести все разговоры, чтобы аудиозапись была качественной», — решил Эди, в ожидании прихода блатного.

Через минуту к Эди пожаловал Долговязый, который, молча присев на койку Бизенко, без всякого вступления произнес:

— Я маляву[35] от Справедливого получил. Он меня на хате смотрящим сделал, а тебе слово передал, что нужно об известном тебе дельце и адвокате поговорить. Что на это скажешь?

— Кто такой Справедливый?

— Ну, ты даешь, спортсмен! При твоих делах и пахана не знать, — сделал удивленное лицо Долговязый. — Это ему может не понравиться — он авторитетный вор в законе[36].

— Волне возможно, но в чем его интерес ко мне, я не вор и не грабитель, я здесь случайный человек.

— Тебе сделано уважение, с тобой сам пахан хочет говорить. Это не каждому дано. Так что ему передать?

— Скажите, что я согласен, только, когда и где, ведь я в кутузке?

— Тебе будет ска-за-но, — развязно сказал Долговязый, поднимаясь, чтобы уйти.

— Сядьте, куда вы так торопитесь? У меня к вам имеются вопросы, — жестко произнес Эди, которому не понравилась происшедшая в Долговязом метаморфоза. — Это для них вы смотрящий, — добавил он, окинув взглядом камеру, — для меня вы обычный заключенный.

— Наш закон… — начал было говорить Долговязый, но остановился, прерванный резкой фразой Эди:

— Я еще не закончил свое слово, а вы прерываете меня, не рекомендую этого делать.

И проследив за тем, как Долговязый медленно присел на прежнее место, уже в вежливом тоне продолжил:

— Во-первых, вы пришли и тут же сели, не спросив меня, во-вторых, встали таким же образом, тем самым второй раз проявили неуважение ко мне, а так поступать, молодой человек, не годится, это не тактично по отношению к своему собеседнику, к которому на разговор сами навязались. Надеюсь, вы поняли меня?

— Да, заметано, так бы с самого начала. И вообще я не фурычу[37], кто здесь кто… — пробурчал Долговязый, явно подавленный таким оборотом дела.

Как показалось Эди, его нравоучение достигло своей цели: он смог словом заставить себе подчиниться главного блатного в камере.

— Прекрасно, тогда можете идти, но не вздумайте пытаться накатить[38] на меня, это опасно.

Долговязый, обозрев Эди удивленным взглядом, направился в свой угол.

«Вот теперь они совсем запутаются… — подумал Эди, провожая его безразличным взглядом. — Интересно, как они собираются организовать эту встречу? Неужели надзиратели примут участие? А иначе это практически невозможно. Если так, то они на них работают. Надеюсь, операторы успеют подсказать Артему и Николаю о предстоящей встрече. Забавно то, что все это происходит перед носом у Карабанова, а он не обладает достаточной информацией. Надо попытаться разобраться с тем, как блатные передадут из камеры весточку о моем согласии на встречу с паханом…» — мчались в его голове подгоняя друг друга быстротечные мысли.

Неожиданно его внимание привлекло то, как Слюнявый подошел к форточке на двери и постучал в нее. Через некоторое время ее открыл кто-то из надзирателей. Лица его не было видно, только рука мелькнула. Переговорив с ним полушепотом, Слюнявый еле заметным движением вручил ему какой-то предмет и, насвистывая мотив блатной песенки, вернулся в свой угол, откуда донесся недовольный голос Долговязого: «Кончай свистеть, а то срок насвистишь».

Спустя некоторое время надзиратели настежь открыли дверь камеры и скомандовали, чтобы все вышли и построились в коридоре. Тут же с разных углов послышалось: «Это на прогулку, это на прогулку». «Вот и хорошо, можно будет отдышаться», — подумал Эди и вслед за другими заключенными направился в коридор.

— Чего стелешься, а ну быстрее в строй, — крикнул на него один из надзирателей и сильно толкнул в бок, отчего Эди чуть было не потерял равновесие.

— Вы аккуратнее не можете, видите же, иду, — произнес Эди, стиснув зубы.

— Ах, ты еще будешь зубы скалить, мразь, — выдавил из себя надзиратель и вскинул руку с дубинкой для удара.

Эди резко развернулся к нему, готовый к действию, но тот отчего-то медленно опустил руку с дубинкой и отошел в сторону. Однако, задетый за живое Эди не удержался и, чеканя каждое слово, произнес:

— Вы оскорблениями-то не разбрасывайтесь, их содержание в данном случае вам лучше подходит.

Чем вызвал радостный визг со стороны Слюнявого и одобрительные кивки уже стоявших в строю обитателей камеры № 3.

— Прекратить шум! Направо! — скомандовал все тот же надзиратель и, проходя мимо Эди к голове колонны, раздраженно прошипел: — Ничего я с тобой еще поговорю.

— Смотрите, как бы потом с нами в камере не оказались, — пошутил Эди вдогонку «грозному надзирателю».

Прогулочный двор, зажатый высокими внутренними стенами тюрьмы, встретил заключенных ярким солнечным светом, который лился откуда-то сверху, где сияло бездонное голубое небо. Эди смотрел на это незабываемое явление, с жадностью вдыхая свежий воздух и не упуская из виду блатных, а также стоящих у выхода во двор надзирателей.

Спустя каких-то десять минут, во дворе показался средних лет мужчина, который, улыбаясь, прошел мимо «грозного надзирателя» и присел, закинув ногу на ногу, на скамейку под навесом. Тут же к нему буквально подбежал Долговязый и, присев перед ним на корточки, стал о чем-то говорить. При этом он изредка поглядывал в сторону выполняющего дыхательные упражнения Эди.

«Это, наверно, и есть тот самый Справедливый, — подумал Эди, — но как же он смог выйти в прогулочный двор не в свою смену, ведь правила распорядка изолятора не предполагают подобную вольность. Выходит, что все это специально подстроено, чтобы дать ему возможность поговорить со мной. Да, таким образом, эти ловкие ребята могут вообще перевести меня к нему в камеру, хотя вряд ли, ведь Карабанов держит этот вопрос под личным контролем».

У Эди после сегодняшних наблюдений уже не осталось сомнений в том, что зеленая улица для хождения «маляв» из камеры в камеру и свободное перемещение местного пахана в изоляторе обеспечивается старшим надзирателем. Поэтому следовало предупредить Карабанова о происходящем в оперативно обслуживаемом им заведении, чтобы он предпринял необходимые меры по нейтрализации этих двурушников. Иначе они, находясь под влиянием блатных, могли что угодно сотворить.