Эва Перон на митинге

Став президентом, Перон уже не мог проводить в поездках и выступлениях столько же времени, как раньше. Связь с народом стала осуществлять Эвита. Ее образ жизни выдержал бы не всякий мужчина: она вставала в три утра, чтобы отдать первые распоряжения, а в пять уже требовала отчета об их выполнении, постоянно разъезжала по стране, лично принимала сотни, а потом и тысячи просителей. Забота о бедняках, к числу которых еще недавно принадлежала она сама, стала главной для Эвиты. Благодаря ее влиянию были приняты несколько законов, облегчающих жизнь рабочих, а после ее личного обращения к парламенту женщинам Аргентины дали избирательное право. Чтобы иметь возможность помочь как можно большему числу людей, в 1946 году Эвита организует благотворительный фонд своего имени: туда стекались отчисления от зарплат, проценты от прибыли, добровольные пожертвования и доходы от торговли, и лично Эвита распределяла деньги, как считала нужным. В ее канцелярию в здании Всеобщей конфедерации труда поступали сотни тысяч просьб со всей страны: у Эвиты просили игрушки, пособия, швейные машины, свадебные платья, вставные зубы, мебель, квартиры, поездки и женихов. И все это Эвита давала: по статистическим данным, она раздала две с половиной тысячи домов и квартир, три с половиной тысячи стипендий, семь тысяч восемьсот раз стала крестной матерью и около шести тысяч раз была посаженой матерью на свадьбах. На средства фонда она открывала больницы, детские сады, приюты и библиотеки. Ежегодно рассылала больше миллиона посылок с подарками – неудивительно, что простой народ буквально молился на нее: алтари с портретом Эвиты были почти во всех бедных домах Аргентины. Народ дал ей титулы «Возглавляющей Смиренных», «Несущей Надежду», «Духовной Руководительницы Нации», «Мученицы Труда».

Но в богатых кварталах Буэнос-Айреса отношение к Мадам Президентше было совсем другое. Выскочка, заискивающая перед бедняками, по определению не могла нравиться аристократам, но Эвита к тому же словно специально искала случая «наступить им на хвост»: ее фонд прибирал к рукам газеты и радиостанции, которые не соглашались с перонистской идеологией, фабрики и заводы, чьи владельцы слишком мало, на взгляд Эвиты, отчисляли в ее фонд. Шептались, что она закрыла все театры, которые когда-то не брали ее на работу, уволила всех, кто осмеливался спорить с нею, что деньги фонда тратятся на ее туалеты и драгоценности… Это тоже была правда, и она никогда этого не отрицала. Считая себя матерью аргентинского народа, Эвита взяла на себя ответственность за все, что происходило в стране – от неудавшейся личной жизни воспитанниц сиротского приюта, которым она нашла мужей, до назначений на министерские посты. Разъезжая по трущобам в «роллс-ройсе», она выходила к беднякам со слезами сочувствия на глазах – в роскошной шубе, с бриллиантовыми кольцами, в туалете от парижских кутюрье, – и люди падали перед ней на колени: Эвита в роскошном одеянии была для них сродни богато украшенным статуям святых в церкви, она зримо воплощала то, о чем тайно мечтает каждый нищий крестьянин: богатство, благополучие, счастье.

В 1947 году Эвита Перон совершает поездку по Европе: за два месяца она посетила Испанию, Францию, Швейцарию, Италию, Ватикан. Эва представляла собой новую Аргентину: прекрасную, молодую, готовую сотрудничать.

Журнал Time назвал ее «непостижимой», генерал Франко вручил ей орден, а папа римский удостоил ее длинной беседы. Она с триумфом вернулась на родину, принеся стране миллиардные контракты на поставку мяса и зерна в разоренную войной Европу.

Но Эвита привезла с собой еще кое-что: представление о том, как должна выглядеть Первая леди. Отныне она одевается только у лучших портных Европы: ее гардероб наполнился костюмами от Шанель (сама Великая Мадемуазель сказала, что у Эвиты врожденное чувство стиля), Кристиана Диора, Баленсиаги, сшитыми на заказ английскими костюмами и обувью от Сальваторе Феррагамо. Ее стиль – сдержанная роскошь, дорогая элегантность, классические костюмы днем и роскошные вечерние платья для особых случаев, – стал образцом для всех женщин высших слоев не только в Аргентине, но по всей Латинской Америке. Решив стать похожей на европейских женщин, Эвита постепенно осветляла волосы – с каждым разом на тон светлее, – а из-за недостатка времени ее прически становились все проще и элегантнее, в конце концов придя к каноническому светлому пучку из кос. Золотистые волосы, уложенные в корону, делали ее похожей на Мадонну. Такую прическу еще не одно десятилетие будет делать себе половина латиноамериканок; любимый Эвитой фасон – расклешенная юбка, короткий приталенный жакет и туфли с ремешками на щиколотках – еще долгое время будет оставаться самым распространенным в Аргентине. Мода давно ушла вперед, но эта одежда была данью не моде, а лично Эвите.

Она пользовалась невероятным влиянием, при этом не занимая ни одной официальной должности. Перед президентскими выборами 1951 года ей пришла в голову мысль выдвинуть свою кандидатуру на пост премьер-министра страны: многотысячная толпа, собравшаяся на площади перед президентским дворцом, своими криками поддержала ее решение. В знак одобрения по всей стране прокатилась волна рекордов: в честь Эвиты мастера работали сутками без передышки, один бильярдист не разгибаясь закатил полторы тысячи шаров, а какой-то танцор танцевал танго сто двадцать семь часов. Но военные, на которых опиралась власть Перона, намекнули ему, что его жена в роли премьера им не подходит: она затмит его, она раздаст все деньги бедным, она – женщина! И Эвита отказалась от выдвижения: рыдая, стояла она перед микрофоном на балконе президентского дворца и рассказывала нации о том, что скромность и безграничная любовь к мужу не позволяют ей выдвинуть свою кандидатуру. Нация рыдала вместе с ней…

Эва Перон в объятиях мужа после митинга, где она объявила о том, что снимает свою кандидатуру с голосования

Но была у этого отречения и еще одна причина: Эвита стала уставать. Она худела и слабела с каждым днем, и не могла уже, как прежде, проводить по двадцать часов в день на ногах. Через месяц ее положили в больницу с сильной анемией: оказалось, что у нее был рак матки – последствия того неудачного аборта. Операции лишь усиливали страдания, но не излечивали.

Последний раз она появилась на публике 4 июня 1952 года в день второй инаугурации Перона. Ей было тридцать три года, и весила она тридцать два килограмма. Она так ослабела, что сидя ее поддерживал корсет из проволоки и подушек, а из дворца ее вынесли на руках. Ее последняя речь была о муже: «Я никогда не перестану благодарить Перона за то, чем я являюсь и что имею. Моя жизнь принадлежит не мне, а Перону и моему народу, они – мои постоянные идеалы. Не плачь по мне, Аргентина, я ухожу, но оставляю тебе самое дорогое, что у меня есть, – Перона».