Волна лесовиков накатилась и отхлынула, оставив раненых и увечных. Бога славян защищали не только палица и топорик, не только его быстрота и опыт, но и полтора десятка копий, разящих врагов с безопасного расстояния – так что достать Одина хозяевам леса оказалось не так-то просто.

Снова возникло неустойчивое равновесие. Воины застыли напротив друг друга на удалении нескольких шагов.

– Пятимся! – громко приказал Викентий. – Щиты поднять, назад быстрым шагом! Пошли, пошли, пошли…

Сварожичи послушались – и потому первая волна стрел обрушилась на землю перед лесовиками, и только вторая накрыла отступающих защитников, застучав по щитам, по древкам копий…

– Да едрит-мадрид! – Отважный Один вскинул палицу и топорик, спасая голову, но на большее его защиты не хватило, и прежде чем сварожичи сообразили, прежде чем сомкнули над ним щиты, Викентий уже оказался истыкан стрелами, как подушка для булавок иголками. – Чертовы оборотни!

Преследовать славянский отряд лесовики не рискнули, и чердынцы успешно скрылись в городе. Тяжелые створки ворот сомкнулись, защитники накинули два тяжелых засова – каждый выточен из цельного ствола сосны, и Викентий закрутился на месте, громко ругаясь:

– Вот хрень, больно-то как! Проклятые лесовики, что же они так метко стреляют?!

– Тебе к целителям надобно, великий… – забеспокоились воины.

– Все это блажь и предрассудки, – мотнул головой пришелец из будущего. – Бог я или нет? Слушай меня внимательно, сварожичи… Сейчас я наклонюсь. Каждый из вас возьмется за пару стрел и, как скомандую, сразу их выдернет. А если еще останутся, то и их выдергиваете без промедления… – Викентий чуть пригнулся. – Все готовы? Начали!

Воины заработали руками, древки с окровавленными наконечниками посыпались на землю. Викентий завопил от острой, нестерпимой боли… Но все кончилось в считаные мгновения, и реконструктор закрутился, шипя и переводя дух. Выпрямился:

– Чертовы лесовики…

– Тебе надобно пройти в мои хоромы и промыть раны. – С надвратной площадки спустился громовержец Дый. – Кто знает, что за отрава могла оказаться на наконечниках стрел?

– Ерунда, великий, зарастет, – отмахнулся Викентий.

– Воистину ты бог войны, храбрый Один, – подойдя ближе, признал правитель Чердыня. – Вряд ли теперь шаманы рискнут выйти к борозде до темноты. Ты отвоевал нам целый день спокойствия. Его нужно употребить с пользой. Пойдем к моей супруге, она исцелит твои раны. Мы разделим общую трапезу и решим, как поступать дальше. Не отказывайся от моего приглашения, сварожич, не чини обиды.

– Коли приглашаешь, великий Дый, я с радостью, – склонился пред волей правителя гость из будущего.

* * *

Вопреки ожиданию Викентия, стол для ужина был накрыт не в тронных палатах, а в просторной горнице на нижнем этаже. Великий Один пришел сюда последним и, войдя в двери, поспешил поклониться, приложив ладонь к груди и опустив ее вниз:

– Прошу прощения, великий Дый, за опоздание. Мне пришлось переодеваться. И надеюсь, ты не обидишься, что я облачился в твою одежду. Моя, увы, вся изодрана стрелами. Но я попросил твою премудрую супругу, чародейницу Додолу, дать мне только самое-самое старое из всего, что есть.

– Как можно, сварожич! – вскочил правитель города и хлопнул в ладони. – Я велю принести тебе самое лучшее!

– Ни в коем разе! – вскинул руки Викентий. – В этом мире мне не везет с одеждой. Я пришел сюда в футболке, но в первый же день ее разнесло в клочья. Милая местная девушка подарила мне красивую куртку, но не прошло и нескольких дней – она уже вся рваная и в крови. Если завтрашний день окажется столь же веселым, как сегодня, эти штаны и рубаху тоже придется выбрасывать. Поэтому лучшего не нужно. Мне следует носить только то, чего не жалко.

– Как это ужасно, – вздохнула Додола, сидящая во главе стола слева от мужа. – Дева красная старалась, кроила и вышивала, десятки вечеров, верно, потратила. А мы за раз все по ветру пустили.

– Быть вечным воином – тяжкая ноша, милая, – привстал хозяин дома и указал на свободное место справа от себя: – Прошу сюда, храбрый Один, чашу общую испить.

– Благодарю тебя, великий Дый. – Гость прошел к самому почетному, после хозяйского, месту за столом, с интересом посматривая на уже сидящих мужчин, бороды и обветренные лица которых выдавали людей бывалых.

– Ты хорошо показал сегодня, храбрый Один, за что получил звание бога войны, – сказал правитель, – и сейчас здесь собрались лучшие богатыри Чердыня, дабы выказать тебе свое уважение. Бастаран, воевода главной стражи. Вирит, привратный воевода. Чурила, воевода дворовой стражи. Слуд, воевода ночной стражи…

Воины один за другим вставали и кланялись:

– Приветствую, тебя, могучий Один! – садились обратно, брали ковш, приподнимали, делали из него несколько глотков. – Долгих тебе лет, великий!

Слушая правителя, Викентий моментально уловил, что среди воевод Чердыня не имелось ни единого сотника. Скорее всего, это означало, что отряды каждого измерялись десятками. А вся вместе рать древнего города едва ли насчитывала больше двух сотен бойцов. Так что на эпохальную битву рассчитывать здесь явно не стоило. Уцелеть, не сдаться – уже достойная победа.

– За вашу храбрость, воины! – приподнял стоящий перед ним корец Викентий, когда Дый закончил представлять воинов. Отпил шипучего пенистого кваса. Поставил на стол, спросил: – Сколько оборотней осаждает город, известно?

– Ворожба говорит, больше двенадцати сотен, но меньше шестнадцати, – ответила Додола.

– Изрядная сила, – кивнул Викентий.

– Все еще хуже, храбрый Один, – вытянул короткий железный нож правитель Чердыня. – Оборотни сильны и стремительны, простому смертному с ними не справиться. Богов же в городе всего двое. Ты и я. Мой зять и друг тяжело ранены, другие друзья и родственники далеко: кто занят в своем городе, кто бьется с лесовиками в иных местах, кто стережет от скифов южное порубежье.

– Смертному совсем не совладать с таким врагом? – нахмурился Викентий.

– Если оборотня зажмут несколько умелых бойцов, то управиться можно, – произнес Бастаран, русая борода которого была заплетена в три косицы, в средней из них сверкал маленький изумруд. – Однако же в стычках такое случается редко. Когда дерутся многие против многих, до десяти человек супротив каждого сраженного оборотня порою погибают. Но и сие есть большая удача, ибо в города оборотни врываются по ночам, когда людям в темноте их и вовсе не разглядеть. Они не любят умирать, могучий Один. Они действуют наверняка.

– Я помню, – кивнул Викентий. – Дождь, мрак, охота на звук и запах. Великий Похвист меня просветил. Так каков ваш план обороны, сварожичи?

– Держаться. – Дый наклонился вперед и наколол на нож кусочек мяса. Отправил в рот.

– Просто держаться? – удивился гость.

– Судьба привела тебя в наш город, храбрый Один, бог войны и сражений, – приложил ладонь к сердцу черноволосый и чернобородый, кареглазый Слуд. – Нам хочется услышать твой совет.