– Да, ее величество, – ответил он. – Если наш диагноз верен и если хоть что-нибудь станет известно за пределами Царского Села, нынешняя неприязнь к ее величеству многократно возрастет.

Он посмотрел на меня вдруг одновременно со страхом и угрозой, которые, несмотря на серьезность момента, выглядели смешно.

– Вы понимаете, что стали обладателем тайны, которая до сих пор известна только нам обоим…

– Императрица не догадывается об этом? – спросил я. – Она ведь знает историю своей семьи.

– Боюсь, что догадывается, – сказал он. – Но я буду хранить эту тайну даже от нее до тех пор, пока возможно. И вы обязаны делать то же самое… Никто не должен знать, из-за чего вас сюда позвали. Если вы, несмотря на это…

– Я не нуждаюсь в угрозах, – перебил я его. – Я очень хорошо знаю, что мне делать…

– Простите, – сказал он, – но я хочу пояснить, в какой ситуации мы находимся… Если наши опасения подтвердятся, от нас потребуют чуда. И мы должны будем признать, что наше искусство бессильно…

По его словам казалось, будто признание бессилия врачей перед гемофилией хуже, чем человеческая и политическая трагедия, к которой приведет эта болезнь.

– Ночь еще может сотворить чудо, – сказал я, не веря своим собственным словам.

Но он жадно ухватился за них.

– Да, – сказал он, – молитесь об этом вместе со мной. Я попрошу заехать за вами завтра в середине дня.

3

Я никогда не забуду ночь, последовавшую за этим моим первым визитом в Царское Село. Сознание причастности к трагедии, которая, возможно, надвигается на царскую семью, не давало мне покоя. Я полистал некоторые учебники, в которых, как я знал, речь шла, среди прочего, о гемофилии. Но они лишь подтверждали то, что я знал и без них: наши знания о причинах этой болезни туманны, а рекомендации по ее лечению ограничиваются общими фразами, которые только скрывают тот факт, что на самом деле способы лечения неизвестны.

В доме было тихо и темно. Я долго ходил по библиотеке туда и сюда. Затем погасил свет и вошел в свой кабинет.

И там я долго ходил перед письменным столом.

В ту ночь мне был сорок один год и десять дней. Когда умер Александр III, отец царя Николая, которого я несколько часов назад видел плачущим у постели своего сыночка, мне был тридцать один год, я был начинающим хирургом… Какой контраст: отец, Александр III, гигант и по телосложению, и по силе воли, – и этот плачущий и молящийся сын, который всегда оправдывал свое детское имя Ники, даже став взрослым мужчиной.

Образ умершего царя навсегда остался во мне живым, хотя он неумолимо и беспощадно боролся за абсолютизм и безжалостно подавлял то, что в то время начинало развиваться как раз среди нас, молодых, – либерализм и социализм.

Строго говоря, причиной смерти Александра III в 1894 году стала его огромная физическая сила. Шестью годами ранее, осенью 1888 года, он вместе с царицей Марией Федоровной и Ники отправился в Крым на отдых. На участке железной дороги, по которому ехал его поезд, неизвестные повредили несколько стрелок11. За железнодорожной станцией Борки поезд сошел с рельсов. Вагон-столовая, в котором находились Александр с семьей, упал с железнодорожной насыпи. При этом тяжелая крыша вагона сломалась и провалилась внутрь. Александр подставил свои плечи под обломившуюся крышу и удерживал ее, как живая колонна, пока царица и Ники не выбрались из остатков вагона. Но это неимоверное напряжение, как предполагали тогда мои учителя, привело к внутреннему разрыву почечной лоханки и хроническому заболеванию почек, от последствий которого Александр умер через шесть лет, 28 октября 1894 года.

Умирая, он очень беспокоился о Ники. Царевич никогда не вызывал у него особого уважения. Александр III не верил в его ум и считал его хорошо воспитанным, но внутренне пустым существом, лишенным силы воли, твердости характера и ярких черт. Ранняя вера Ники в то, что судьба каждого предопределена Богом, делала напрасными все попытки воспитать будущего царя сильным. Что произойдет с нашей огромной империей, в которой уже перед смертью Александра бродили революционные силы, в правление его слабого преемника?

Той ночью, когда я беспокойно ходил по своей комнате, мы знали, что произошло со страной. Нерешительность и неудачи сопутствовали царю Николаю с первых дней. Единственным проявлением решительности была его женитьба.

Ники познакомился с юной, тогда четырнадцатилетней, гессенской принцессой Аликс в 1886 году, когда ее старшая сестра гессенская принцесса Елизавета выходила в Петербурге замуж за великого князя Сергея Александровича, генерал-губернатора Москвы12.

В то время Ники было восемнадцать лет, и он безумно влюбился в Аликс. Профессор Борн, мой учитель, который тогда часто консультировал при дворе, рассказывал мне, что Ники уже в те дни заявил: «Жениться когда-нибудь на Аликс – мечта всей моей жизни». Этим он тотчас пробудил всегдашнюю антипатию своей матери ко всему немецкому.

Вдовствующая императрица Мария Федоровна использовала все средства, чтобы познакомить сына с другими принцессами. Но ее усилия были напрасны. Ники никогда открыто не противился попыткам своей матери. Он просто уклонялся от назначения даты помолвки. Он ссылался на болезни и другие причины, и каждый раз дело затягивалось, пока не забывалось само по себе.

Примечательно в упорстве Ники было то, что за все это время он видел гессенскую Аликс только один раз – когда она снова приехала к своей сестре Елизавете, которая за это время благодаря своей красоте и жизнерадостности приобрела в Петербурге много друзей, в отличие от ее супруга Сергея Александровича, имевшего репутацию жестокого и бездушного человека.

Во время этого посещения Аликс – может быть, из-за ледяного неприятия со стороны императрицы, императора и двора, а может быть, и из-за своей романтической оторванности от реального мира – вела себя неловко и почти ни с кем не вступала в разговор. Между ею и Ники тоже не было никаких объяснений, и тот факт, что эти двое пережили почти комичную влюбленность, ярко показывает, насколько легко и сильно они отдавались мечтам.

До весны 1894 года – а Александр III умер в октябре – Ники больше не видел гессенскую Аликс. Но он, подобно религиозному мечтателю, твердо хранил верность своей любви и той весной оказал сопротивление отцу, находившемуся на пороге смерти. Императрица против воли смирилась. В апреле 1894 года Ники было разрешено поехать в княжество Гессен-Дармштадт и там просить руки Аликс. Александр III хотел, чтобы перед его смертью старший сын женился и взошел на престол вместе с императрицей, как требовала традиция.

Через шесть месяцев Александр III умер, и Ники стал императором. Аликс едва успела приехать в Петербург, чтобы получить благословение умирающего императора, и испытала враждебность матери будущего царя. Царствование Аликс началось с участия в траурной процессии: в согласии с нашей традицией, гроб с телом императора провезли по всем крупным городам России13. Следуя за гробом, императрица Александра впервые предстала перед русским народом. Она ехала из города в город бледная и робкая, приветствуя встречавших процессию из-под черной вуали. В этой поездке она в первый раз побывала в Москве.