— Вы хотите присоединиться к нам с лордом Суффолком? — откликнулась Бесс.

Уильям метнул на юного Суффолка вызывающий взгляд:

— Вас разыскивал лорд Дорсет.

Не решаясь соперничать с Кавендишем, Суффолк извинился и отошел.

— Вы слишком жестоко обошлись с ним, — заметила Бесс.

— И поделом ему! Паршивый щенок вечно вертится вокруг тебя! Никто не должен мешать нам.

— Но в столовой мы едва ли сможем рассчитывать на уединение.

— В столовой? — хмыкнул Кавендиш. — Я предлагаю поужинать в твоей комнате, где нас никто не потревожит.

— Там нас могут потревожить в любую минуту. Вы забыли, что я — фрейлина леди Фрэнсис? А если я понадоблюсь ей?

— Господи, какая наивность! Фрэнсис и в голову не придет позвать тебя, если она узнает, что ты со мной. Я прикажу подать нам ужин и приду к тебе.

— Вам известно, где мои комнаты? — удивилась Бесс.

— Еще бы! Я сам выбрал их.

Глядя вслед Кавендишу, удаляющемуся по Длинной галерее, Бесс задумалась, но вскоре вспомнила, что сказала ей сегодня утром леди Фрэнсис: «Я позабочусь о том, чтобы никто не помешал тебе развлекать любовника». Бесс насторожилась. Значит, леди Фрэнсис и Кавендиш сговорились между собой! Ей предложили место фрейлины по настоянию этого сластолюбца! Она вспыхнула от негодования.

Направляясь к себе в комнаты, Бесс размышляла о том, какие слова бросить в лицо Кавендишу. Сегодня она откроет свои карты, отомстит, ее боль, которую ей причинил ей два года назад. Кавендиш просто развратник, одержимый желанием соблазнить ее. Что ж, неисправимый сэр Уильям встретит достойную противницу!

Встав на колени перед своим сундуком, Бесс нашарила на дне то злополучное письмо и спрятала его на груди. Услышав негромкий стук в дверь, она метнулась к порогу и распахнула ее.

— Проклятый ублюдок!

На нее изумленно уставился рослый лакей с подносом в руках. Мальчишка-паж, державший флягу с вином, проказливо усмехнулся.

— Поставьте все на стол, — надменно распорядилась Бесс, ничем не выдав смущения.

Кавендиш появился в комнате прежде, чем ушли слуги, и это помешаю девушке сразу обрушиться на него с проклятиями,

С холодной усмешкой она наблюдала, как Уильям закрыл дверь и повернул ключ в замке.

— Сегодня ты выглядишь восхитительно, моя прелесть.

— Охотно верю — потому что я в ярости.

— Ничуть не сомневаюсь. — В темных глазах Кавендиша заплясали насмешливые искорки, и это еще больше разозлило Бесс.

— Скажите, сэр Уильям, когда вы с леди Фрэнсис успели решить, что я стану вашей любовницей? Не припомню, чтобы кто-то из вас советовался со мной!

— Черт побери, Бесс, я пытаюсь ухаживать за тобой! Не мог же я постоянно торчать в доме Маргарет Заук и флиртовать с тобой на виду у этой ханжи!

— А Фрэнсис, судя по всему, смотрит на ваши выходки сквозь пальцы. Как удобно! И давно она позволяет вам приводить своих потаскух в Суффолк-Хаус?

— Прекрати, Бесс! Тебе прекрасно известно, что для меня ты вовсе не потаскуха.

— А вот это уже наглая ложь, сэр! Стоило мне согласиться, и я сегодня же стала бы вашей любовницей. Поскольку вы женаты, мне досталась бы только роль блудницы!

— Бесс, блудница и любовница — далеко не одно и то же. Она едва сдерживала слезы: Кавендиш ни разу не признался ей в любви, ни разу не упомянул о том, что хочет жениться на ней.

— Вранье! И та и другая получают плату за то, что ублажают мужчин в постели! Вы скомпрометировали меня, убедив Фрэнсис предложить мне место фрейлины. Будьте вы прокляты! Я не задержусь здесь ни минуты!

— Бесс, не глупи. Ты же знаешь, тебе лучше остаться здесь, в Суффолк-Хаусе.

Все понимая, она продолжала бушевать и обрушивать на Кавендиша шквал упреков. Пряча усмешку, Повеса молча слушал ее. Бесс тряхнула головой, и ее пылающие волосы разметались.

Увидев, что она задыхается от ярости, Кавендиш ощутил неукротимое желание. Да, более прекрасного и пылкого существа он отродясь не видел. Словно завороженный, Уильям наблюдал за исступленной девушкой. Она жаждет бурной плотской любви, хотя сама не сознает этого.

Нежно заключив Бесс в объятия, Кавендиш отвел влажные волосы с ее лба.

— Ты закончила, милая?

— Я еще и не начинала!

Уильям притянул ее к своей груди.

— Я принес тебе подарок. — Сунув руку под камзол, он вытащил плоский бархатный футляр. В этот момент под корсажем Бесс зашуршало спрятанное письмо. — Что это?

— Твой предыдущий подарок, мерзавец!

Кавендиш недоуменно приподнял бровь. Бесс запустила руку за лиф платья, выудила разорванное письмо и швырнула его в лицо обидчику.

— Повеса Кавендиш, когда-то я полностью доверяла вам. Против меня ополчился весь мир, и я написала вам, умоляя о помощи. Я возлагала на вас надежды, а вы беспощадно разрушили их! Прочитав ваше письмо, я не поверила своим глазам. Мне хотелось умереть! — Слезы заструились по ее щекам.

Кавендиш поднял письмо и прочитал его.

— И что же было дальше?

— Я справилась с горем!

— Как?

— Разозлилась! — Бесс рассмеялась сквозь слезы. Гнев всегда казался ей самым надежным спасением, и вот теперь он вновь принес утешение.

Кавендиш отнес девушку в мягкое кресло у камина. ,

— Бесс, я восхищаюсь тобой. Клянусь жизнью, больше я никогда не причиню тебе боль. Дай мне еще один шанс, подари свою любовь и доверие, и взамен я отдам тебе все что ты только пожелаешь.

Она окинула его оценивающим взглядом:

— Я согласилась поужинать с вами, но не стать вашей любовницей.

— Почему ты отказываешься спать со мной? — напрямик спросил Кавендиш.

— Потому что тогда у меня будет ребенок, а такого позора я не перенесу!

Он расхохотался:

— Бесс, ты сокровище! Впервые вижу женщину, созревшую для любви, и вместе с тем практичную, рассудительную, владеющую и сердцем, и телом! По крайней мере мы откровенны друг с другом, а этим могут похвастаться лишь немногие пары. Ладно, я подожду. Когда-нибудь ты согласишься отдаться мне. И будь я проклят, если стану принуждать тебя!

— Так вы больше не будете соблазнять меня?

— С какой стати? Я готов терпеливо ждать и надеяться на лучшее. Но ждать придется недолго: моя жена умирает… Бесс поспешно зажала ему рот ладонью.

— Никогда, никогда не желай ей смерти, Уильям! Иначе потом тебя замучает совесть.

— У меня нет совести, — сардонически напомнил он.

— А у меня есть! На чужом горе счастья не построишь.