– Если б действительно случилось что серьёзное – я бы и доложил, как положено, – ответил Агранов, в собственном кабинете стараясь держаться хозяином положения. – Просто непонятность некая наблюдается, вот я и решил посоветоваться, всего лишь. С вами, Павел Васильич, с вами, Лариса Юрьевна, – он, не вставая, изобразил полупоклон и даже руку к сердцу поднёс, – с Александром Ивановичем и Андреем Дмитриевичем у нас давние отношения, с вами со всеми у меня тоже неясностей не возникало. Или решались они не отходя от кассы… – Агранов употребил новое, с наступлением НЭПа возникшее выражение, при старом режиме и тем более – военном коммунизме его не было. Стало оно вдруг очень популярным, и вкладывалось в него намного больше, чем первоначально подразумевалось в ничем не примечательных табличках в магазинах: «Проверяйте деньги, не отходя от кассы».

– А тут контакт у меня с Вадимом Петровичем Ляховым произошёл, и не совсем я понял, в чём суть вопроса… – Агранов старался изъясняться предельно аккуратно, чтобы и тени нелояльности к одному из «братьев» не прозвучало, и в то же время присутствующие поняли, кого именно чекист считает своими настоящими руководителями.

– А не понял – чего же не переспросил? – тонко улыбнулась Лариса, давая понять, что пилотаж Якова поняла и оценила.

– Да особо и времени переспрашивать не было. Сначала и мысли такой не возникло… Звонок сверху – сами понимаете! В общем, давайте я по порядку, с самого начала, если вы не очень торопитесь.

– Нет, нет, не беспокойся, не торопимся, – успокоил Агранова жандарм. – Всегда приятно и полезно пообщаться с информированным человеком. Вот и сейчас…

Он поудобнее расположился в кресле, раскрыл портсигар, взял сигарету, а его так и оставил на столике, повернув, как бы невзначай, полированной внутренней крышкой к чекисту. Поднял за ножку хрустальную рюмку. Здесь коньяк ещё не догадались наливать в большие бокалы.

Агранов до сих пор не сумел выяснить истинных пристрастий этого человека. По одним данным из вполне информированных источников, Кирсанов чуть ли не монашествующий – не курящий, не пьющий (вообще), к женскому полу (как, впрочем, и к мальчикам) – безразличный. То есть ни в борделях его не наблюдали, ни в самых респектабельных «Домах свиданий», где инкогнито предавались изысканному разврату «мадамы и мадемуазели» из лучших партийно-советских и нэповских семей. Постоянной любовницы из местных у него здесь тоже не было, такие вопросы начальник ГУГБ лично держал на контроле.

А по собственному опыту общения знал, что Петр Васильевич и выпивал с удовольствием, и покуривал, но крайне аккуратно. Без фанатизма. Его шутка о том, что алкоголь в умеренных дозах полезен в любых количествах, с подачи Агранова разошлась в руководящих кругах, хотя её автором считали самого Якова.

Он весьма детально передал свой разговор с Ляховым и всё, связанное с Воловичем, с момента его появления на берегу речки Сходни вплоть до сего момента. Включая результаты наблюдений в тюремной камере и аккуратного ночного обыска. Про обнаруженные в башмаке двадцать долларов Агранов тоже сказал.

– Что же тебя так встревожило? – спросил Кирсанов, по лицу которого Агранов понял, что шутки кончились и «полковник» заинтересовался вопросом всерьёз.

– Да вот всё вместе, по совокупности. Я ж на своём месте уже семь лет сижу, плохо ли, хорошо… Кое-чему подучился, – ответил Агранов с некоторым намёком на гораздо более долгий профессиональный опыт собеседника.

– Раз сидишь, значит – хорошо, – успокоила его Лариса Юрьевна и снова поменяла ноги местами. Изумительный приём, чтобы сбивать человека с мысли и настроя, правда – не всем доступный. Ещё точнее – доступный-то всем особам женского пола, только в ряде случаев могущий вызвать совершенно противоположный эффект.

– Смысла! Смысла в этой акции не вижу, так, как она проводится. Ни с какой стороны. Вы все меня знаете – что приказано будет, то и сделаю, или обеспечу… Не захотели там сами этого репортёришку кончать – скажите. Разъясним[53]в лучшем виде. В тюрьме передержать, сколько нужно – то же самое. На любом режиме, к вашим услугам. Работой обеспечить, хоть по специальности, хоть на лесоповале – в наших силах. Даже побег за границу устроить можем, в целях дальнейшего внедрения. А тут… – Агранов развёл руками в горестном недоумении.

– И денежка эта. Откуда бы она у него там взялась? Я человек осведомлённый, но только в пределах своей компетенции (счёл нужным подчеркнуть Яков). Никто мне не говорил, но могу догадаться, что граница между нами и вами охраняется получше, чем у нас эстонская или финская. Даже мне за неё прогуляться не доверили (ещё один как бы случайный проговор, понимаю, мол, всё, не смею спорить, но слегка обидно всё же), а деньги, значит, отсюда туда проникают. Но зачем они там, если хождения, из всего следует, иметь не могут?

– Хороший анализ, Яков, – профессиональный, – одобрил Кирсанов, так и не выпивший свою рюмку, ухитрявшийся крутить её в пальцах, ни капли не проливая. Просто престидижитатор какой-то. – И что у нас в науке логике после анализа следует?

– Да вроде синтез, если пока других партийных указаний нет, – сострил Агранов.

– И?

– Вот вы не поверите, Лариса Юрьевна, – снова повернулся к даме Агранов, – я ведь не то чтобы в правомочности товарища Ляхова усомнился, я только вообразил, так, в порядке свободного полёта…

– Учебного, – вставил Кирсанов.

– Простите?

– Это там, – жандарм махнул рукой в сторону окна, – один писатель афоризмами балуется. Так у него написано: «Многие не возвращаются на базу даже из учебного полёта воображения»[54]. Но ты продолжай…

– Что – вообразил? – спросила Лариса.

– Да вот о вас именно и вообразил. Про вас про всех. И Павла Васильевича тоже. Вы ведь в наше время как бы и случайно попали, мне Александр Иванович давно ещё говорил. Или нет, это Удолин про них сказал, когда мы первый раз пересеклись… Попали случайно и начали действовать. По обстоятельствам… Войну вот Гражданскую переиграли, при активном участии Павла Васильевича, кстати. А то так бы и сидел в Стамбуле неизвестно в каком качестве… – Агранов позволил себе совсем маленькую дерзость, именно из-за присутствия здесь Ларисы. С глазу на глаз от подобного намёка точно бы воздержался.

– А если и товарищ Волович с подобной целью сюда переправлен? – вкрадчиво спросил он. – Как писал господин Мэхен – «Fleet in being». В нашем случае человек, который должен повлиять на мироздание самим фактом своего появления…