Когда листья были сброшены в компостную яму и прижаты камнями, пан Януш с чистой совестью отправился готовить себе обед. Уже на ступеньках он обернулся и критически оглядел свою работу.

Вокруг яблони было чисто. Земля была чуть взрыхлена, желтоватая трава приглажена. Даже без отпечатков ног, словно всю работу сделал ветер.

* * *

Там не было никаких следов. Ни Кнопеля, ни его собственных. Эта мысль настигла хозяина Подворья ночью; она билась у него в голове и не давала покоя. Ведь такого не может быть! Пан Януш прекрасно помнил, как подошвы его ботинок утопали в рыхлой почве. И вид чистой, нетронутой земли вдруг превратился для него в странный ночной кошмар.

Теогвальд… Гваделот…

Пан Януш вскочил на кровати. Ему почудилось, что за дверью проскрипели половицы. Старый дом прекрасно умел воспроизводить музыку шагов: по коридору кто-то крался. Не тихо шел на кухню или в туалет, стараясь никого не разбудить, а именно крался, замирая и озираясь по сторонам.

Хозяин Подворья тихонько выглянул за дверь. В самом конце, у поворота, мелькнул огонек свечи. Кто-то шел в левое крыло.

Накинув халат, пан Януш двинулся следом. Он ощущал нервную щекотку под кожей, смесь страха и возбуждения – словно ребенок, который захотел молока среди ночи. Вот он идет к холодильнику мимо стен, наполненных монстрами, и гадает: съедят или не съедят? Это не похоже на чувство, когда идешь проверять, не забрались ли в твой дом воры. Да и какие воры со свечой? Даже самые консервативные из них предпочитают фонарь.

Тогда что же – привидение?

Пан Януш тряхнул головой. Он не хотел верить в подобные штуки, но все же не мог ничего с собой поделать: человеку, выросшему среди старинных книг и доспехов, уже не стать реалистом до мозга костей.

Огонек свечи, плясавший вдалеке, опустился вниз и замер: подсвечник поставили на пол, прямо перед дверью комнаты номер восемь. Осторожно-осторожно, ступая лишь по проверенным половицам, хозяин Подворья приблизился к темному силуэту, который оказался на удивление маленьким и тщедушным…

– Эй! – негромко окликнул он.

– Ай! – испуганно донеслось в ответ.

– Павел? – удивленно спросил пан Януш. – Ты что здесь делаешь среди ночи, а?

Мальчик схватил подсвечник; его рука ощутимо дрожала.

– А, это вы, – протянул он с облегчением и вместе с тем с легким разочарованием.

– Да, всего лишь я. А ты ждал кого-то другого?

Ответ последовал не сразу. Какое-то время Павел раздумывал, потом огляделся по сторонам и поднялся на цыпочки. Пан Януш наклонился к ребенку и услышал его шепот с запахом жвачки:

– Ну, вообще-то я жду их.

– Кого?

– Тех самых… Тех, кого хотел привести сэр Гваделот. Разве мама не говорила? Сэр Гваделот предупредил, что я могу испугаться, но я же не девчонка!

– Ты хочешь сказать, что среди ночи к нам приедут гости? И много их там будет? Комнаты никто не бронировал, и завтрак заказан только на пятерых. В конце концов, есть раскладушки, но может не хватить постельного белья…

Последние фразы хозяин постоялого двора уже бормотал себе под нос, забыв о том, что стоит на корточках в темном коридоре, в халате и пижаме, а перед его носом плавится восковая свечка. Если бы Павел читал Диккенса, то решил бы, что перед ним вылитый Эбенезер Скрудж, вообразивший себя директором – только ночного колпака не хватало. Но до таких книжек мальчик еще не дорос, и поэтому тихонько тронул взрослого за рукав:

– Я думаю, им не понадобится белье.

Пан Януш замолчал. Он понял, что у него лишь один выход: включиться в игру. Иначе мозг закипит так, что на макушке можно будет жарить яичницу.

– Почему не понадобится?

– Думаю, они прекрасно обойдутся без кроватей, – доверительно шепнул Павел. – К тому же, сэр Гваделот сказал, что всем хватит и одной комнаты.

Пан Януш вопросительно посмотрел на дверь. Мальчик кивнул. И тогда хозяин Подворья медленно нажал на ручку.

Комната была пустой. В глаза сразу бросалась большая кушетка, застеленная Кнупелевским методом: покрывало вывернуто наизнанку, а подушки стоят тощими пирамидами. Занавески были задернуты, окно плотно закрыто, и повсюду витал запах старого дома.

Никаких личных вещей. Никакого намека на то, что здесь кто-то живет или жил пару дней назад.

– Теперь я понимаю Кнупеля, – пробормотал пан Януш. – Я бы тоже решил, что левое крыло пустует, если бы не видел гостя своими глазами.

– А пан Кнупель его встречал?

– Нет, ни разу. Странно, правда?

– Ничего странного, – серьезно ответил Павел. – Значит, он из тех, кому это не нужно.

– Что не нужно?

– Ну, я не совсем понял. Искать, понимать, задавать вопросы – наверное, так.

Рука пана Януша потянулась к выключателю, но потом он передумал. Вместо этого он взял свечу и принялся разглядывать комнату. От его движений в воздухе поднялась пыль, в углах блеснули рваные нити паутины. Ох уж этот Кнупель!

Но беспорядок вызывал скорее досаду, чем беспокойство; все эти пыльные углы давно стали частью дома, словно старческие пятна на коже. Нет, что-то другое привлекало внимание, резало глаз. Пан Януш сначала не мог понять, что здесь не так, но потом сообразил: ковер в дальнем углу был откинут.

– Ух ты! – восхитился Павел. – У вас здесь настоящий тайный ход!

– Это всего лишь погреб, – отозвался хозяин Подворья. – А я совсем забыл, что вход именно в этой комнате.

Они оба уставились на тяжелое кольцо на крышке, сделанное в ту эпоху, когда люди не принимали простых, банальных, практичных вещей. Оно было витым, «росло» из причудливого железного цветка с узорной серединкой и опиралось на такой же цветок, но поменьше.

– Что там находится? – поинтересовался мальчик. Его зрачки казались огромными, как блюдца, и в них отражалось пламя свечи.

– Старые вещи, которые я не смог выбросить. В основном парты и скамейки. Много-много парт. Я ведь рассказывал о том, что когда-то здесь была школа? Три года назад я все перетащил туда и больше уже не спускался.

– А вы бы хотели туда спуститься… сейчас? Вам не страшно?

– Не знаю, – честно признался пан Януш. – Пожалуй, немного страшно.

– И мне тоже, – сказал Павел, но в его голосе явно чувствовалось предвкушение.

Их руки одновременно потянулись к железному кольцу на полу.

И в этот момент раздался крик.

* * *

Пан Януш почти выронил подсвечник. Он успел вновь поймать его в воздухе, но свечка упала на пол и погасла.

– Это мама? – колючим от страха голосом спросил мальчик и схватил его за рукав. – Это ведь мама кричала!