– Да. А ты откуда узнал?

Я решил не повторять подозрения Рауля. Упоминание его имени выведет Бев из равновесия. К тому же у меня были собственные подозрения.

– Я разговаривал с ним вчера вечером. Он постоянно шмыгал носом. Сначала это было похоже на простуду, но затем я подумал про кокаин.

– Оджи здорово подсел на кокаин. А в придачу «травка» и транквилизаторы. Иногда амфетамины, когда он на дежурстве. По его словам, в медицинском колледже он баловался ЛСД, но, по-моему, это осталось в прошлом. Еще Оджи здорово буха́ет. Я начала много пить, когда общалась с ним, и с тех пор продолжаю. Я знаю, что нужно остановиться.

Я стиснул ей руку.

– Ты заслуживаешь лучшей участи, дорогая.

– Приятно это слышать, – едва слышно промолвила Бев.

– Я так говорю, потому что это правда. Ты умная, привлекательная, у тебя доброе сердце. Вот почему тебе так больно. Пошли ко всем чертям смерть и страдания. Это тебя уничтожит. Точно говорю.

– О Алекс, – всхлипнула Бев, уткнувшись мне в плечо, – мне так холодно!

Я дал ей свой пиджак. Когда прекратились слезы, я проводил ее к ее машине.

Ни исчезновение Своупов, ни крыса, подброшенная Ричардом Моуди, не попадали под юрисдикцию Майло. В обоих случаях он помог мне чисто по дружбе, и мне совсем не хотелось беспокоить его снова по поводу информации на Валькруа.

Однако то, что рассказала мне накануне Беверли, было крайне тревожно. По утверждению Рауля, врач-канадец вел себя неэтично и был пьяницей, а его близкое знакомство с посетителями из «Прикосновения» порождало подозрения о существовании сговора по лишению Вуди Своупа лечения. Я чувствовал себя обязанным сообщить Раулю о происходящем, но в то же время не спешил с этим, поскольку он, вне всякого сомнения, пришел бы в бешенство. Прежде чем начнется пиротехника, мне хотелось посоветоваться с профессионалом.

Майло, благослови его господи, похоже, обрадовался моему звонку.

– Все в порядке. Я сам как раз собирался тебе позвонить. Фордебранд отправился в «Переночевал и прощай», чтобы дыхнуть на Моуди, но, когда он туда приехал, этого козла уже и след простыл. Номер его провонял насквозь – это был бы поединок двух вонючек. Не оставил ничего, кроме оберток от конфет. Полиция Футхилла будет начеку, и то же самое я скажу нашим ребятам, но ты будь осторожен. А еще мне перезвонил этот Кармайкл – тот тип, который работал в курьерской службе вместе с девчонкой Своуп. Я бы, конечно, просто поговорил с ним по телефону, но парень, судя по голосу, был на взводе. Как будто у него что-то есть, но он не спешит это выкладывать. В прошлом у него уже бывали нелады с законом – пару лет назад его задерживали за проституцию. Так что я собираюсь наведаться к нему и поговорить тет-а-тет. Ну а у тебя что стряслось?

– Я поеду вместе с тобой к Кармайклу и расскажу по дороге.

* * *

Майло впитал информацию о Валькруа, мчась по шоссе Санта-Моника.

– Кто он такой, студент?

– Далеко не студент. Великовозрастный фальш-хиппи. Осунувшееся лицо, дряблое тело – настоящий тюлень.

– О вкусах не спорят. К тому же, может, у него член как у жеребца.

– Сомневаюсь, что влечение сугубо физическое. Этот Валькруа – настоящий стервятник, Майло. Подходит к женщинам, когда те в стрессе, разыгрывает мужчину чувственного и заботливого, дает им то, что может сойти за любовь и понимание.

Приложив палец к носу, Майло шумно втянул воздух.

– И «нюхач», да?

– Возможно.

– Я тебе вот что скажу: закончив с Кармайклом, мы отправимся в клинику и побеседуем с Валькруа. Я свободен, поскольку это дело с бандой разрешилось наилучшим образом – все во всем сознались. Стрелкам оказалось по четырнадцать лет. Их передадут в управление по делам несовершеннолетних. Поножовщина в винном магазине будет раскрыта со дня на день – Дел Харди разрабатывает одного многообещающего осведомителя. И сейчас главное, что над нами висит, это тот ублюдок, который дрищет на живот своим жертвам. Тут мы надеемся на компьютер.

Майло свернул на Четвертую авеню, поехал на юг до Пико, добрался по ней до Пасифик и продолжил ехать на юг в сторону Венеции. Мы проехали мимо студии Робин – здание без вывески, витрины закрашены белой краской, – но оба не сказали ни слова по этому поводу. По мере приближения к побережью обстановка менялась от нищеты к достатку.

Дом Дуга Кармайкла стоял на пешеходной улице к западу от Пасифик, в квартале от пляжа. Внешне он напоминал выброшенный на берег катер, сплошные надстройки и иллюминаторы, узкий и высокий, вклинившийся в пространство шириной не больше тридцати футов. Снаружи он был отделан зеленовато-голубым сайдингом. Козырек над крыльцом украшала черепица в виде рыбьей чешуи. Под окном висел горшок с розовыми, словно лак для ногтей, геранями. Крохотную лужайку огораживал забор из штакетника. Во входной двери было матовое стекло. Все выглядело чистым и ухоженным.

В такой близости от пляжа этот дом должен был стоить кругленькую сумму.

– Похоже, воплощение в жизнь фантазий неплохо оплачивается, – заметил я.

– По-моему, так было всегда.

Майло позвонил в дверь. Ее тотчас же открыл высокий мускулистый мужчина в рубашке в черную с красным клетку, выцветших джинсах и туфлях с парусиновым верхом, в каких ходят на борту яхты. Сверкнув улыбкой, насыщенной страхом, он представился («Привет, я Дуг») и пригласил нас в дом.

Он был примерно одних лет со мной. Я ожидал увидеть парня помоложе и был удивлен. Его светлые волосы были специально уложены слоями и высушены феном так, чтобы выглядеть сногсшибательно взъерошенными, рыжевато-светлая окладистая борода была аккуратно подстрижена, глаза были небесно-голубыми, черты лица соответствовали фотомодели, а золотистая кожа была лишена расширенных пор. Стареющий пляжный ловелас, неплохо сохранившийся.

Внутренние перегородки в доме были снесены, чтобы образовать освещенное проникающим сверху солнечным светом единое жилое пространство площадью тысяча квадратных футов. Мебель была из светлого дерева, стены устричного цвета. В воздухе чувствовался аромат лимонного масла. На стенах висели литографии на морскую тему, в одном углу стоял аквариум с соленой водой, другой занимала небольшая, но прекрасно оснащенная кухня, у дальней стены стояла разложенная кровать с хлопчатобумажным матрасом без пружин. Все было аккуратное, с иголочки, на своих местах.

Посреди комнаты пол понижался, и в углублении стоял модульный диван, обитый бутылочно-зеленым бархатом. Мы спустились вниз и сели. Хозяин предложил нам кофе из кофейника, уже стоявшего на столике.

Налив три чашки, он сел напротив нас, продолжая улыбаться, по-прежнему напуганный.

– Детектив Стёрджис… – Кармайкл перевел взгляд с меня на Майло, и тот обозначил себя кивком, – по телефону вы сказали, что это связано с Ноной Своуп.