«Никогда раньше ноги нашей не было на этом острове, а все же мы встречали здесь каждое дерево и каждую скалу как старых друзей».

О станции слежения им было известно почти все: что радар расположен в помещении маяка, что здание окружено стеной, охранявшейся в нескольких точках часовыми, что казарма, в которой помещались около пятидесяти человек охраны, находится поблизости от маячной башни, и даже то, что из казармы наружу ведут две двери. Каждый из десяти диверсантов в точности знал, что ему предстоит делать. Бесшумно они сняли двух часовых, но третий, прежде чем его обезвредили, успел выстрелить и поднять тревогу. Это предупреждение, впрочем, пришло слишком поздно, чтобы помочь сберечь радарное оборудование: Хейдорн и с ним еще два человека уже добрались до него и запустили часовые взрыватели подрывных зарядов. Спустя 30 секунд, когда нападавшие уже отступали под огнем охраны, радарная станция взлетела на воздух. Шестеро из диверсантов добрались до своих байдарок и торопливо отплыли, спеша навстречу своим торпедным катерам. На обратном пути в темноте у катеров произошла стычка с несколькими британскими сторожевыми катерами, которая, однако, не смогла помешать их возвращению на базу в Пула.

С момента своего прибытия в Пула в сентябре 1944 года МЕК-71 провела несколько боевых операций подобного рода, причем число участвовавших в них никогда не превосходило двенадцати человек. Каждый из них был тщательно подготовлен командиром части лейтенантом Фрицем Вальтерсом, который вспоминает:

«Мы могли противопоставить противнику, по численности и ударной мощи неизменно превосходящему наши силы, только свою изобретательность. Чем меньше людей мы могли использовать для нападения, тем было лучше для нас, поскольку маленькая группа привлекает к себе куда меньше внимания, каждый ее боец точно знает, что надо делать, и может быть полностью уверен, что и все остальные выполнят свою часть задания».

У читателя может возникнуть вопрос: каким образом, задолго до проведения таких атак, в Германии могли получать сведения о мельчайших особенностях местности в районе проведения операций? Каким образом господа, сидевшие в своих кабинетах на побережье Балтийского моря, могли обеспечивать все это и многое другое?

В самом начале 1944 года адмирал Гейе, уже тогда предвидевший появление необходимости такой информации, заручился помощью исследователей и ученых, обладавших необходимыми географическими познаниями. В середине мая этот ученый персонал был размещен в школьном здании в городке Шёнбер в Мекленбурге, где можно было без помех продолжать начатые исследования. Кто бы мог догадаться, что эти очкарики в штатском, не имевшие в своем облике ничего воинственного, принадлежали к организации, в состав которой входили также отважные боевые пловцы, водители управляемых торпед, рулевые штурмовых катеров и моряки-подводники сверхмалых подводных лодок.

Доктор Конрад Фоппель, многолетний куратор Музея географии в Лейпциге, был поставлен во главе команды исследователей, в которую входили хорошо известные геологи, океанографы, метеорологи и даже математики. Основным источником информации о практически любой полоске берега европейского континента служила библиотека из 30 000 томов. Дополнительные сведения они черпали из описаний путешествий, опубликованных в журналах, из собрания 250 000 карт и схем и из 50 000 фотографий. Персонал «Космоса» – ибо такое кодовое наименование получил этот исследовательский центр – включал в себя картографов, типографских рабочих и переплетчиков, а также операторов светокопировального оборудования, размножавших отчеты и планы операций для распространения среди лиц, отвечавших за выполнение боевых заданий. Искусство использования такой массы документального материала заключалось в отборе только наиболее полезных и надежных данных. Свидетельствует доктор Фоппель:

«Нами были подготовлены сотни памятных записок, касавшихся далеко отстоявших друг от друга местностей, которые могли бы однажды стать местом проведения диверсионных операций. Мы хорошо понимали – для того чтобы люди, которые будут рисковать своими жизнями, руководствуясь подготовленной нами информацией, имели к ней полное доверие, необходима исключительная надежность всех предоставляемых нами деталей. Потому всякий раз, когда у нас возникало хотя бы малейшее сомнение в достоверности какого-нибудь факта, мы непременно отмечали это вопросительным знаком в тексте».

Типичный приказ, получаемый «Космосом», мог быть таким:

«Подготовить подробное описание, включая карты и фотографии, северного побережья Корсики, с указанием нескольких ненаселенных и труднодоступных пунктов, в которых яхта с осадкой в два метра с целью высадки наших военнослужащих может подойти близко к берегу».

Для получения в приемлемой форме ответа на такой запрос потребовалось двадцать часов лихорадочной работы. Сотрудников «Космоса» не должно было заботить, действительно ли в этом районе будет проведена операция, или что может являться ее целью. Поэтому доктор Фоппель и не подозревал, что на Лазурный Берег уже направлен лейтенант Вальтерс со своей МЕК-71 и что для проведения операции зафрахтована роскошная прогулочная яхта, которая должна была доставить на Корсику нескольких местных снайперов в сопровождении пятерых людей из отряда «К» для диверсионной работы против коммуникаций противника. «Космос», как обычно, предоставил точную информацию, но рейд все же провалился, поскольку корсиканцы повели двойную игру. Моряков, сопровождавших этих корсиканцев, так и не удалось возвратить назад, хотя спустя пять дней после их высадки и была предпринята такая попытка. Спасатели натолкнулись у берега на сильное противодействие в виде плотного огня из стрелкового оружия, и яхта была вынуждена отступить.

В сентябре 1944 года, когда МЕК-71 была переброшена на базу в Пула, на Адриатическом море сложилась странная в тактическом отношении ситуация. Союзники, медленно продвигаясь к северу, оккупировали несколько пунктов на югославском побережье и прилегающих к нему островах. В светлое время суток они полностью контролировали воздушное пространство, а следовательно, и море в этом районе, так что германские торпедные катера, базировавшиеся на бухту Пула, были вынуждены ограничиваться только ночными операциями. Но в это время они не могли встретить в море противника, так как британские корабли охраны, не имея необходимости проводить конвои в темноте, обыкновенно оставались на ночь в гаванях.

Таким образом, у немцев оставалась единственная возможность для нанесения ударов по противнику – проникнув непосредственно в его гавани, атаковать врага там, где он менее всего ожидал нападения. Это была в основном задача для моряков из отряда «К», а потому в Пула они были собраны в значительном числе. Не считая МЕК-71, там находилась еще флотилия штурмовых катеров капитан-лейтенанта Витта. На ее вооружении состояли не германские катера «линзе», а итальянские моторные лодки типа МТМ, доставшиеся в наследство от 10-й флотилии МАС, команды которых – итальянские и немецкие – прошли подготовку в местечке Сесто-Календе на озере Лаго-Маджоре. Кроме того, здесь было еще насколько германских боевых пловцов при старшем унтер-офицере Митшке. Все члены этой ударной команды горели желанием добраться до противника. В результате среди лабиринта островов вблизи от югославского побережья разгорелось нечто вроде корсарской войны, и англичане ценой собственных потерь скоро осознали, насколько полезными оказались для немецких моряков британские наставления по диверсионной работе.