– Ты все такая же дерзкая. Хоть вспоминала обомне?

– Я исключила тебя из своего рациона сразу,как уехала.

– Ничего. Ты еще ко мне приползешь!Помыкаешься, помыкаешься, приползешь и будешь белугой реветь, чтобы начать сомной все сначала.

– Дима, я же ясно тебе сказала – ползать неумею.

– Научишься.

– Дима, не злись, дело прошлое.

– Ничего себе не злись! Она меня перед всейродней, перед друзьями опозорила и говорит не злись!

– У нас бы все равно с тобой ничего не вышло.Когда меня подавляют, во мне играет чувство протеста и хочется все сделатьнаоборот. Тебе нужна зависимая девушка, а я с собственным мнением, именнопоэтому тебе не подхожу.

– Ой, надо же, как ее в Москве разговариватьнаучили. Куда нам, деревенским, до такой крали! Я тебе всегда говорил – на хренхватать звезды с неба. Опустись с небес на грешную землю. Все равно ни черта недостанешь!

– Придет время – достану!

– Смотри не убейся, когда за звездой будешьтянуться.

– Не беспокойся. Я все рассчитаю.

Когда Дима предложил мне начать все сначала наего условиях, я изумилась. Неужели он так и не смог почувствовать, какая междунами огромная пропасть! Я смотрела на него с недоумением. Он так ничего и непонял, а главное, ОН НЕ ПОНЯЛ МЕНЯ. Он походил на несправедливо обиженногоребенка, а на его лице отчетливо просматривалась беспомощность, котораячередовалась с презрением. Между нами не было ни мира, ни войны, ни понимания.Мы словно с разных планет.

Я шла и чувствовала, как Дима сверлит взглядоммою спину, но ни разу не оглянулась. Мы встретимся с ним еще один раз черезнесколько лет. Я прилечу к маме из Москвы вместе с дочкой и случайно увижу егоу пивного ларька. Он будет пить пиво прямо из банки и заедать воблой. Заплывшийжиром, неухоженный и неопрятно одетый поседевший мужчина с большим пивным пузоми засаленными волосами. От Димы, чей образ хранился в моей памяти, не осталосьи следа. Жуткий мужлан. Он посмотрел на меня глазами, полными ненависти,крикнул что-то нелестное, затем выругался в адрес Москвы и чуть не запустил вменя воблой. Я предпочла побыстрее пройти мимо и ощутила страх, представив, чтоя могла выйти замуж за этого человека, остаться в родном городе и статьпокорной. У нас с ним всегда были разные цели и взгляды на жизнь. У негоникогда не было крыльев. Дима родился бескрылым. Он из тех, кто не хватаетзвезд с неба. А я всегда, с самого детства верила в то, что на небе есть моязвезда и я обязательно ее достану.

Через несколько дней ко мне домой позвонилНиколай.

– Почему ты никому ничего не сказала?! –По его голосу нетрудно было догадаться, что он в бешенстве.

– Я просто соскучилась по дому.

– Мы уже с ног сбились, и Серега и я. И ребятанаши. Я знаю, что ты от Сереги ушла.

– Как он?

– Нормально. Сам, по собственному желанию,сегодня же ушел с должности заместителя главного редактора.

– Он что, идиот?!

– Сказал, не тянет. Устал жить на работе.

– Боюсь, он еще больше запьет.

– Он при газете, только перешел на болееспокойную должность.

– Это как-то связано с моим уходом?

– Думаю, да. Он потерял интерес к работе.Депрессия.

– Не хочу чувствовать себя виноватой.

– А ты ни в чем и не виновата. Юль, он же немальчик. Ну кто выдержит все эти вечерние дружеские посиделки? Ты приезжаешь сработы и даже не можешь прилечь. На кухне, как всегда, сборище одаренных, пословам Сергея, людей. Застолье до самого утра. Как ты все это выдерживала? Тыкогда вернешься? Работа кипит. Юль, ты нам нужна. – Николай помолчал идобавил: – Особенно мне. Я же ни на что не претендую. Просто прошу быть рядом.Ребята уже занялись поисками приличной для тебя квартиры. С какого числа ееснимать?

– Коль, я позвоню.

– Жду. Долго не задерживайся.

Этим же вечером я зашла в свой балетный класси встретилась с бывшей учительницей танцев.

– Юля, какая же ты взрослая! –обрадовалась она, обнимая меня.

Я подошла к балетному станку и нежно провелапо нему ладонью.

– Боже, как я скучала.

Я открыла большую сумку и достала из нее парубалетных пачек и несколько пар пуантов.

– Юля, откуда такая красота?

– Это для вашей школы. Из Москвы привезла. Вотэта черная балетная пачка изготовлена в мастерской Большого театра. Она нерепетиционная, а для выступлений. Многослойная, профессиональная.

– А пуанты какие необычные.

– Они просто роскошные. Вы лучше посмотрите,какое качество! Мы же все привыкли, что обувь делают в мастерскихВсероссийского театрального общества, Большого и Мариинского театров. Нооказывается, такая обувь мало интересует профессионалов. Это совсем другаяобувь, гибкая и податливая, позволяющая плавно переходить с полупальцев напальцы и работать всеми мышцами стопы. Классическая жесткая обувь сковываетстопу. Вот эта туфелька не заваливается, а стоит на мыске, как влитая. Я купилаэти пуанты в Москве у одного частного потрясающего мастера. О таких я в детстведаже мечтать не могла. Пуанты собираются вручную. На их изготовление уходитоколо полусотни деталей. Мне часто во сне слышится стук балетных туфель насцене.

– Юлечка, спасибо, только... мы собираемсязакрываться.

– Почему?

– Никто не хочет заниматься балетом. Нетсильной профессиональной школы, да и в наших краях балетом не заработаешь. Всеударились в коммерцию. Будем делать студию современного танца. Но за балетныепачки и пуанты я тебе очень признательна. В любом случае нашим детям онипригодятся. Помню, как ты грезила о балетной пачке, как мечтала ее надеть... Икупить ее было не по карману.

– А теперь, когда появились деньги, она уже ненужна, – добавила с иронией. – В любом случае мне хочется сделатьвашей школе что-то приятное.

– А ты как с танцами-то?

– Давно завязала.

– Чем занимаешься?

– Коммерцией, журналистикой. Всем понемногу.Точно еще не определилась.

– Юля, какая, к черту, коммерция ижурналистика?! Это не твое! Ты же очень пластичная, хорошо чувствуешь такт,прекрасно двигаешься. Ты прирожденная танцовщица и должна танцевать. Не губисвой талант. Зачем тебе эта писанина и спекуляция?!

– Я уже давно не танцую.