Я решил поискать в Гугле новости о своей смерти, но без успеха, зато поисковик выдал фотографию моего надгробия. Она была в самом низком из разрешений. Это была могила с горкой рыжей земли, может, свежей, а может, сухой и растрескавшейся — качество фотографии этого не позволяло понять. Но позволило, хотя и с напряжением зрения, разобрать надпись на временной серой плите, похожей на маленький переносной телевизор, имя, фамилию, даты жизни и смерти. Рядом валялся букет цветов, живых или искусственных, стоял пластиковый стаканчик, наполненный то ли дождевой водой, то ли водкой. На заднем плане угадывалась ржавая низенькая оградка, искривленное, уже у самого корня пошедшее вкривь и вкось деревце и черное старинное надгробие без креста. Такие, кажется, называются обелисками, текст был уже давно стерт, а за обелиском зияла какая-то непривычная пустота. Как будто за ним кончалась земля и начиналось принципиально иное пространство, прозрачное, расплывчатое, миражное.

Я долго разглядывал буквы, складывавшиеся в мое имя. Имя, которое я никак не рассчитывал прочитать на такой плите, да и вообще на какой-либо плите, и чувствовал, как с каждой секундой медленно рушатся все подпорки и укрепления, сдерживавшие громадную черную массу ужаса, скорби, страха. И эта масса грозила погрести меня под собой гораздо раньше указанного на могиле срока.

Я вскочил, пробрался на кухню, переступая через разбросанных на полу детей — Никита по сию пору носил подгузники, а Дима носил трусы. Оба спали у нас в ногах на надувном матрасе. Я налил полный стакан воды, выпил залпом, нашел шкалик жуткого российского джина, выпил залпом и его, присел на край табурета, но тут же вскочил, как плетьми, подстегиваемый волнением. Бросился в ванную, к зеркалу, посмотрел на свое изможденное, испуганное лицо с нежной кожей, заросшей жесткими, как толстая стальная проволока, волосами.

Показалось, еще секунда, и я выкину что-то недопустимое — издам волчий вой, со всего маху примусь бить головой в стену, начну отрывать клоками волосы на груди и в паху.

Оставалось необъяснимым, почему эта дикая находка не произвела на меня впечатления сутки назад. Разве только из-за того, что она застала меня в состоянии одновременно слабости, стресса, бреда и полусна. И я уверился в том, что она стала порождением этих четырех состояний, родилась на их границе и останется там навсегда. Подобно беженцам, которые с трудом и без возможности возвращения вырвались из одной страны, но их не пускают в другую.

Я вспомнил то прикосновение к лапе сфинкса, не теплой, но и не холодной, что было все-таки странным в такую погоду. Все дело было в этих проклятых лапах, и зачем я только туда полез!

Но теперь я чувствовал почти восхищение от того, как четко работают мистические законы, как четко работает проклятие Фив. Это явления и предметы материального мира, порожденные человечеством в полном соответствии с физическими законами, без конца дают сбои. Вендинговый автомат вдруг возьмет и не выдаст бутылку воды, за которую вы заплатили. Смертельная инъекция приговоренному к казни его не убьет, а только заставит помучиться. Курьер «Яндекс.Еды» не доставит заказ, который вы ждете, глотая слюну от голода, а съест его сам и, сбросив курьерскую амуницию, примется танцевать в струях дождя под песню Rasputin группы Army of Lovers.

Зато мистические законы, похоже, работают как самый надежный в мире банк, который выдаст вам причитающийся процент, даже если мир обратится в золу и копоть.

Прикоснулся к лапе сфинкса — с гарантией в сто процентов навлек на себя проклятье. И теперь реальность будет распадаться на крошечные фрагменты до тех пор, пока полностью не растворится.

Но тут в голову влезла, будто чужая, простая и куда более приземленная мысль. Я задумался о своем поклоннике, о его внезапном исчезновении, и решил уже в третий раз за два дня зайти на свою страницу в «Википедии» (это, наверное, перебор, но, учитывая обстоятельства, можно позволить себе повышенный интерес к собственной странице). Зайдя в историю правок, увидел, что все они сделаны с одного аккаунта, в течение часа. Этот аккаунт назывался Redted. У меня ужасная память на имена, о никнеймах и говорить не стоит, но я точно запомнил, что в названии одного из профилей моего поклонника была частица red. Я запомнил по ассоциации с его странным красным зубом, и теперь уже ясно, что это он создал мою страницу, выдумал дату смерти, сделал грубый коллаж — не думаю, что все это отняло у него много времени.

А розыгрыш получился и правда пугающим, тут надо отдать ему должное, оставалось только понять — зачем. Может, это был какой-то его шизанутый социальный эксперимент, или все это понадобилось ему для сценария — этот парень явно не брал в расчет мораль и душевное состояние других людей, если они стояли на пути к цели.

Слегка успокоившись, я накрыл крышкой унитаз, сел и обхватил голову, неосознанно копируя поведение киногероев американских фильмов в минуты душевной смуты.

И тут возникла еще одна мысль, которая заставила бы меня засмеяться, я и на самом деле почти засмеялся, но взгляд скользнул по отражению, и я задумался, каким бы жутким мог показаться со стороны этот смех одинокого всклокоченного и очень больного на вид человека, запершегося в ванной посреди ночи, и все же смеяться не стал.

Я всегда машинально примеривал любой жизненный случай на стихи и прозу. И теперь я думал о том, что из этой дикой, по меньшей мере незаурядной ситуации никакой пользы не извлеку. Столкновение со своей могилой — кочующий романтический сюжет, который охотно и часто брала на вооружение массовая культура. Хорошо известен случай немецкого судьи Шребера, который прочел в газете о своей смерти, а потом начал видеть на коже сперва следы трупного окоченения, а затем разложения. Этот случай описан Фрейдом, Лаканом, Делезом — да проще перечислить тех, кто его не описал. И надеяться удивить таким материалом современного читателя, этого искушенного и многомудрого чтеца — все равно что пытаться застать врасплох выдающегося богослова вопросом: «Если Господь существует, то как он допустил Холокост?»

В общем, если описывать все как есть, критики убедятся, что я полный кретин, который не только утратил свой стиль (если предположить, что он у меня был), но не состоятелен и в других аспектах, которые позволили бы смириться со стилистическими шероховатостями. Например, небанальный сюжет, завораживающий художественный мир или интеллектуальное новаторство.

Я с неохотой встал, повернулся лицом к унитазу и принялся отливать. И тогда вместо привычной желтоватой струи я увидел струю насыщенно красного цвета.

Весь следующий день я провел в постели, время текло очень медленно, тело было холодным и влажным, хотя внутри, в животе, как будто перекипал суп, готовый вот-вот вырваться за пределы кастрюли. Первым делом я набрал в поисковике фразу «кровь в моче что значит». При самом благоприятном раскладе это был симптом песка или камней в почках, но в таком случае мочеиспускание должно было сопровождаться резью, а никакой рези не было, так что оставались только самые худшие прогнозы — тяжелые, возможно, смертельные заболевания внутренних органов. Невольно через этот туман, через ползающего по мне, пытающегося засунуть мне палец то в рот, то в глаз Никиту, бубнящего свой вопрос о месте крещения, проступал снимок могилы с моим именем.