— Мой друг, — сказал Эдик, — журналист. Он пишет о МУРе.

— Весьма похвально, — одобрительно сказал Василий Васильевич.

Мы перекинулись ничего не значащими фразами о погоде, празднике, общих знакомых. Прощаясь, Эдик спросил:

— А можно мы с тезкой зайдем к вам? Расскажете ему о деле Павленко.

— Милости прошу, — доброжелательно улыбнулся Василий Васильевич и откланялся.

— Кто это? — спросил я, когда мы вышли из сада.

— Гений, — ответил Эдик, — живая криминальная энциклопедия. О русских мошенниках знает все. Василий Васильевич работал еще в Московской сыскной полиции, потом в уголовно-разыскной милиции, потом в Центророзыске и всю жизнь занимался фармазонщиками.

Слышал, может, до революции был такой крупнейший аферист Купченко. Не знаю как, но в те годы он попал в Париж и там выдавал себя за крупного русского золотопромышленника. Короче, он начал обрабатывать одного безумно богатого американца и так запудрил ему мозги, что тот согласился вложить деньги в его дело и перевел на счет туфтовой фирмы несколько миллионов франков.

Американец был страстным собирателем картин и однажды, придя к Купченко, увидел у него полотно, за которым долго и безуспешно охотился. Он предложил Купченко огромные деньги, но тот сказал, что не может продать ее своему компаньону, так как не уверен в ее подлинности. Тогда американец привел к нему крупнейшего специалиста, попросив атрибутировать картину. Тот посмотрел и подтвердил ее подлинность.

— Он, видимо, «зарядил» эксперта? — догадался я.

— В том-то и дело, что этот эксперт не стал бы рисковать своим добрым именем за деньги. Купченко специально познакомился с владельцем картины, и ему удалось уговорить его одолжить картину на один день. Каким образом — неизвестно. То ли оставил залог, то ли просто заболтал, но картина попала в его квартиру. После визита эксперта Купченко вернул картину хозяину, а копию продал американцу за баснословную цену. Миллионер вернулся к себе, повесил полотно на самом почетном месте в своей коллекции, а через несколько дней тамошние специалисты определили, что это подделка. Американец рванул в Париж. Но Купченко исчез, унося в клюве деньги, переведенные на расширение золотодобычи, и франки, полученные за картину.

— Его нашли?

— Нет, сыщики нескольких стран искали его. Но он где-то залег на дно. Интересно?

— Очень. Это тебе Василий Васильевич рассказал?

— Именно. А дело Павленко…

— А кто это такой, тоже дореволюционный персонаж?

— Все дело в том, что приговор по его делу вынесли всего четыре года назад.

— Крупный мошенник?

— Еще бы. Его расстреляли. Там было все.

— Что же он сделал?

— Создал липовую военно-строительную часть.

— Как это?

— Очень просто. Десять лет качал деньги у государства. Ордена получал, звания. А когда копнули, части такой в Красной армии не значилось.

Я, признаться, не поверил, зная, как свирепствуют в армии особисты. В мое время отвечать приходилось за каждый утерянный патрон, а тут — туфтовая воинская часть.

— Напрасно не веришь. Зайдем к Василию Васильевичу, он тебе все расскажет.

— А кто вел дело?

— Военный трибунал. Но тебе его не дадут, оно засекречено. Представляешь, ребята эти действовали десять лет, с 1942 года.

Мне надо было не материть издательского кадровика, а год как минимум в благодарность поить его водкой за то, что он вписал меня в свой славный список правофланговых. Иначе я никогда бы не услышал историю мифической воинской части. Но надо было на следующий же день подвигнуть Эдика на визит к старому сыщику. К сожалению, все мы умны задним числом. Я запутался в личной жизни и не попал к Василию Васильевичу.

Но фамилию Павленко запомнил. Разные люди рассказывали фрагменты этой удивительной истории. В кругах оперативников она приняла эпический характер. Одна информация исключала другую, но наконец я узнал об этом необычном деле. Рассказал мне о нем директор ВНИИ прокуратуры, профессор, генерал Игорь Карпец.

* * *

Девятнадцатого января 1982 года на своей даче № 43 в поселке Усово застрелился первый зампред КГБ генерал армии Семен Кузьмич Цвигун.

Двадцать первого января в газете «Правда» появился некролог, под которым не было подписи Брежнева, Кириленко и Суслова.

Это немедленно породило в Москве волну самых разнообразных слухов. Было известно, что генерала Цвигун связывали с семьей генсека многолетние дружеские отношения. Так родилась легенда о том, что первый зампред КГБ тайно вел так называемое дело Галины Брежневой, разоблачил ее махинации с бриллиантами и был снят с работы.

Насколько я знаю, все обстояло не совсем так. По поводу скупки драгоценностей советской принцессой никаких особых следственных действий проводить не было необходимости. Наверняка у председателя КГБ Ю. В. Андропова скопил ось достаточное количество оперативных материалов. Потому что только он мог наблюдать за членами семьи генсека и докладывать об этом лично ему.

Самоубийство как-то не вязалось с образом генерала Цвигуна. В последние годы жизни он стал известен и многочисленным творческим работникам. В издательстве «Советская Россия» вышел под псевдонимом С. Днепров его военный роман «Мы вернемся». Я печатал его в литературном приложении «Подвиг», однажды встречался с автором, и он произвел на меня впечатление веселого и располагающего к себе человека.

Потом режиссер Игорь Гостев поставил по книге С. Днепрова одноименную военную эпопею. Сценаристом был все тот же С. Днепров.

За фильм сценарист С. Днепров был удостоен Государственной премии, а почетный знак лауреата генерал Цвигун прикреплял на правую сторону своего кителя. В журнале «Огонек» начали публиковать новый его роман. Кстати, генерал Цвигун в свое время под псевдонимом С. Мишин выступил главным консультантом фильма «Семнадцать мгновений весны».

И вдруг… Секретность — вот главная основа нашего общества. Поэтому в России всегда возникали самые невероятные слухи. Чего проще: объяснить, что у Семена Цвигуна был рак легкого. Ему сделали удачную операцию, которая на несколько лет продлила его жизнь. Но пошли метастазы и проникли в мозг. Начались приступы. Генерал путал фамилии собеседников, не воспринимал информацию. Он сильно страдал от этого недуга. И в момент очередного просветления он принял решение — покончил с собой.

Но все же слухи редко бывают без повода, тем более что перед самоубийством Цвигуна вызывал к себе серый кардинал партии — Михаил Суслов. О чем они говорили — тайна. Генерал застрелился, главного идеолога КПСС через несколько дней хватил инфаркт, от которого он и скончался.

Но все-таки генсек Брежнев должен был подписать некролог в память о том огромном одолжении, которое оказал ему в 1952 году исполнявший обязанности министра госбезопасности Молдавии полковник Цвигун. И связано это опять с таинственным делом Павленко.