Стоит также отметить, что в этой войне английский и голландский флоты потерпели стратегическое поражение от каперов Франции. Нападения на конвои продолжались до самого конца войны, более того — планировались и проводились широкомасштабные приватирские операции в Картахену и к берегам Ньюфаундленда. Тем не менее исход войны решился на суше — Франция полностью исчерпала свои людские и промышленные ресурсы, сил на дальнейшую экспансию больше не было.

1

В чем же основная причина проигрыша Франции на море? Ведь несмотря на блестящие начальные условия флот Франции стратегически проиграл кампанию (в отличие от каперов), хотя и не потерпел фатального поражения.

Как мы уже отмечали, первым и самым главным виновником случившегося является не кто иной, как «король-солнце». Именно Людовик не смог предотвратить высадку Вильгельма на Острове, именно он ввязался в династический спор Оранских и Стюартов, именно он не провел решительной высадки войск в Ирландии и Шотландии, именно он после Бичи-Хэд не выделил войск для высадки, именно он при Барфлере отдал ненужный и глупый приказ Турвиллю, именно ему моряки Франции обязаны Поншартреном... Список можно продолжать до бесконечности.

Вторым по значимости виновником случившегося следует признать Якова II. Во многом благодаря ему король Франции ввязался в эту войну, именно его Яков сделал ответственным за благополучную высадку сначала в Ирландии, а потом и в Англии, именно низложенный английский монарх, доверяя интриганам вроде Рассела или Мальборо, поддерживал у короля Франции надежду на быстрое свержение Оранского.

Третий организатор проигрыша французов в морской войне — это Луи Поншартрен. В главе, посвященной морскому министру, мы постарались без прикрас описать, что это был за человек и какие его решения привели к краху. В отличие от Кольбера и Сеньелэ Поншартрен обращал больше внимания на свой карман, чем на нужды флота. Его конфликт с Турвиллем еще более ослабил эскадры Франции.

Кроме людей, свою негативную роль сыграли также и идеи нового использования флота. На бумаге все выглядело гладко — корсары, заботясь о своем материальном благополучии, набивают и карман государства, у которого в свою очередь появляются деньги не только на армию, но и на корабли. Однако из виду совсем упустили смену стратегической доктрины — война на море после принятия идеи Поншартрена перешла из военной плоскости в плоскость военно-экономическую. Если раньше эскадры Франции кроме главной задачи — уничтожения неприятельского флота — могли выполнять и второстепенные (как то — поддержка десантов, борьба с морской торговлей противника, обстрел и блокада портов), то после принятия доктрины «крейсерской войны» область применения кораблей сузилась. Теперь задача уничтожения неприятельского флота была невыполнима, десанты, обстрелы и блокады возможны были только эпизодически, пока к месту операции не подошли регулярные эскадры противника, по существу все мероприятия на море свелись к атакам вражеской торговли. В результате французский флот мог выполнять только ограниченное число функций. А, как мы уже говорили, для таких задач огромный флот не нужен.

Падение ударного потенциала военно-морских соединений отразилось и на защите собственного побережья. Если раньше для отражения десанта с моря или блокады флот атаковал неприятельские силы и в решительном сражении уничтожал и десанты и эскадры, то теперь таких сил попросту не было. Теперь часть военных кораблей гонялась по всему миру за неприятельскими торговыми судами, часть была списана, еще части не хватало денег на ремонты и перевооружение. В результате флот перестал выполнять свою главную функцию, для которой и был изначально предназначен, — защита берегов своей страны. Именно поэтому скоро в высших кругах появилась мысль о ненужности и бессмысленности содержания флота.

Таким образом, французский флот вместо исполнения военных задач принудили выполнять военно-экономические, т.е. заменили сражения с неприятельскими военно-морскими силами войной с экономикой стран-противников. Ведь регулярный флот предназначен для уничтожения другого регулярного флота, поддержки десантов и содействия сухопутным войскам на побережье, а вот как «экономическая дубинка» он совершенно бесполезен. Преобразование же регулярного флота в иррегулярную структуру (каперы, рейдеры, крейсера) требует постановки других задач и четкого понимания, что успехи таких формирований временны. Теперь становится понятным, что его просто использовали не по назначению. Корсары же, как иррегулярная сила, прекрасно справлялись с ролью «экономической дубинки», но только свой сильный военно-морской флот позволял им относительно безнаказанно уничтожать морскую торговлю противника. Как только флота не стало — усилились эскорты конвоев, в море были посланы сильные антирейдерские отряды, начались блокады корсарских портов. И вот с этим корсары уже ничего поделать не могли — сравнимых с чужими эскадрами сил попросту не было. Принципиальные возможности победить Англию и Голландию у Франции были. Почему их не использовали — остается загадкой. На взгляд авторов данной работы — все дело в стратегической слепоте и невероятной беспомощности в морских делах короля Людовика XIV, который не знал и не любил свой флот, поэтому и не представлял, какие задачи с помощью кораблей можно решать.

Во всех исследованиях по теме войны на море времен Аугсбургской лиги, имеющихся на русском языке, раз за разом повторяется одна и та же мысль, что англо-голландский флот к концу 1696 года смог искоренить корсарство в океанах. Между тем, скорее всего, верно другое утверждение — в течение всей войны ни англичане, ни голландцы, ни испанцы не смогли найти противоядия против французских каперов. До самого Рисвикского мира флотилии Бара, Форбэна и других приватиров продолжали терзать неприятельскую торговлю и наносить удары по малозащищенным отдаленным районам (рейды де Пуанти и Несмонда).

Англичанам и голландцам удалось серьезно подорвать французскую торговлю, однако вред, нанесенный коммерции союзников французскими корсарами, был очень велик. Можно с уверенностью сказать, что, продлись война еще два-три года, — и Англия лишилась бы торгового флота. При всей опрометчивости перехода к крейсерской войне Людовику не хватило совсем чуть-чуть для уничтожения морской торговли своих противников.

Средство борьбы с корсарами англичане найдут в следующей войне. Там крейсерские действия достигнут невиданного размаха, однако сбудется пророчество адмирала Турвилля — корсары не могут противостоять регулярным флотам.

2

Война Аугсбургской лиги не решила всех противоречий между странами, претендующими на гегемонию в Европе. Она только на несколько лет притушила конфликт, который тлел до 1701 года, но об этом мы расскажем уже в другой книге. Мы недаром сравнили эту девятилетнюю бойню с Первой мировой. Уникальность же ее на море заключается в том, что победителей в этот раз не было, в очных поединках расклад получился такой: французский флот свел сражение в бухте Бентри вничью, при Бичи-Хэд выиграл, при Барфлере и Ла-Хог — проиграл. Таким образом, вопрос — кто же станет «властелином морей» — оказался нерешенным.

Несмотря на успехи французских корсаров экономика Франции не выдержала напряжения войны и к 1695 г. просто рухнула. Слишком уж большое количество противников было у королевства Людовика на суше — Испания, Германия, Савойя, Австрия, Голландия, наконец, даже Англия. Естественно, что потребность в сухопутных силах у Франции год от года возрастала. Плюсом было то, что французы вели войну на чужой территории, поэтому промышленность и купечество могло существовать так долго. Однако к концу войны бюджет Франции не выдержал тяжкой ноши.